Кобрин и евреи. История, холокост, наши дни - стр. 13

«Известно, что в 1980 г. годах в городе находилось несколько представителей еврейской национальности, однако, согласно переписи 1999 г. в Кобрине евреи не проживают».

По материалам сайтов: news.jeps.ru и jewish-tour.com

«В отличие от иных заголовков данных заметок это слово [евреизации] приходится выделить кавычками, поскольку по ряду специфических причин, в течение ряда столетий влияние еврейства на жизнь остального населения носило весьма своеобразный характер, что отнюдь не отразилось на его весе и масштабности. Среди не столь уж многочисленных этнических групп Кобринщины издавна особое место занимала наиболее „экзотическая“, т.е. чужеродная – еврейство. Впервые о его появлении у нас достоверно известно в конце 15 ст. Согласно данным 1563 г. на Пинской ул. проживало 30 еврейских семейств. Здесь же имелась и „школа жидовская“, сиречь молитвенный дом. К этому времени относятся весьма характерные данные об основных занятиях евреев. „Мыто (пошлина) Кобринское и копщизна (налог с напитков) с корчем пивных, медовых и горечаных жидове на оренде держат“. Иначе говоря, уже тогда евреи занимались откупами, т.е. уплачивали государству авансом определённую сумму, которую затем в рассрочку собирали с потребителей данной продукции. Наряду с этим десяток еврейских семейств обрабатывали землю – 8 волок (одна волока – свыше 20 десятин). Помимо Кобрина евреи жили в Добучине (Пружаны), входившем в Кобринское княжество, и в Городце. В Добучине было 8 семейств, имелась также „школа жидовская“, в Городце – 2 семьи. В конце 18 ст. в Кобрине насчитывалось евреев свыше тысячи, в 1862 г. – 4200, а уже в 1906 г. из общего количества горожан 9184 евреев было 6289. Кроме города, подавляющее большинство жителей ряда крупных сельских поселений (Городец, Антополь, Дрогичин, Иваново, Дивин, Жабинка), которые на бюрократическом жаргоне того времени официально именовались „еврейскими местечками“, составляли те же евреи, испокон веков называемые здесь жидами, тогда как ставшее ныне обязательным слово „евреи“ полностью отсутствовало в местном лексиконе. В начале 20 ст. Кобринский уезд входил в так называемую „черту оседлости“, т.е. зону проживания евреев в городах и местечках. Им в то время запрещалось жить в деревнях и заниматься земледелием. Вряд ли следует пояснять, что евреям не разрешалось занимать любые государственные должности. Вследствие чрезвычайно тяжёлых экономических условий и разно-образных унизительных ограничений наиболеее активная часть еврейской молодёжи массово эмигрировала за океан, особенно в начале 20 ст., благо визовый режим полностью отсутствовал. В США возникла настолько многочисленная колония наших выходцев, что они смогли издать двухтомную историю кобринского еврейства. Наиболее характерной чертой евреев была патологическая тяга к всесторонней национальной обособленности, панический страх перед ассимиляцией. Поэтому смешанные браки составляли редчайшее исключение. Стремление к самоизоляции доходило до образования некоего подобия самодеятельного гетто. В частности, у евреев имелось свое административное самоуправление, называемое кагалом, свои школы с религиозным уклоном – хедеры и ешиботы, свое кладбище – кворис, своя больница, своя баня, даже свое отделение в городской скотобойне, в какой-то степени помогавшее правоверным соблюдать суровые кулинарные предписания Талмуда. Духовным же объединяющим центром служила центральная синагога, монументальное здание которой было сооружено в середине минувшего столетия, по-видимому, на месте той же более древней „школы жидовской“ по Пинской ул. Огромным нравственным авторитетом у евреев пользовалось духовенство, раввины, настоятели синагоги и мно-гочисленных местных молитвенных домов. Можно утверждать без малейшего преувеличения, что устойчивое влияние евреев на все без исключения сферы экономической деятельности Кобринского уезда-повета было всеохватывающим и всеподавляющим. Начиная с фактической монополии на торговлю. Основная часть жилого фонда как центра города, так и примыкающих улиц, находилась в еврейских руках. Да и на периферийных, „мещанских“, улицах отдельные еврейские семейства мирно уживались вперемежку с неевреями. Немало бойких мещанчуков, особенно из так называемых „шабесгоив“, которые за вознаграждение оказывали евреям мелкие услуги в строго соблюдаемые праздничные дни, наловчились сносно разговаривать на идиш. Мало того, нееврейское меньшинство горожан вынуждено было силой вещей назубок помнить все основные еврейские праздники, учитывая их возможные последствия при составлении своих деловых планов. Испокон веков в местах своего массового скопления евреи являлись главным фактором „гешефта“, по нынешней терминологии „бизнеса“, в самом широком значении этого понятия. Достаточно сказать, что до пятисот торгово-предпринимательских единиц было зарегистрировано в городе и столько же в повете польской администрацией. За редкими исключениями все они принадлежали евреям. Польские власти в 30-х гг. неоднократно делали попытки расправиться с вековой монополией евреев под крикливым лозунгом „Свой к своему за своим!“ Всеми мерами поощрялся переход магазинов в польские руки. Ограничивалась выдача разрешений евреям на некоторые виды торговых услуг. Однако вследствие дружного отпора как евреев, так и массового покупателя эта затея с треском проваливалась. Нападение гитлеровцев на Польшу вызвало огромную тревогу среди евреев: что день грядущий нам готовит?.. С тем большим энтузиазмом были встречены ими краснозвёздные танки, появившиеся на улицах города 22 сентября. Впрочем, первоначальный радостный угар развеялся быстро. Дремуче-заскорузлый быт еврейства был взорван шквалом ошеломляющих событий, перевернувших все вверх дном».