«Князья, бояре и дети боярские». Система служебных отношений в Московском государстве в XV–XVI вв. - стр. 16

и до живота никуде ни х кому». Для менее значимых лиц верность обеспечивалась введением практики обязательного крестоцелования. Наглядно эта практика была озвучена в деле о побеге последнего рязанского великого князя 1521 г. Все местные бояре вспоминали клятву, данную ими наместнику И. Хабару Образцову, «что нам служити государю князю великому вправду, бес хитрости»[51].

Спокойное отношение к боярским переходам объяснялось сохранением князьями всей полноты суверенитета на земли отъехавших бояр и слуг вольных. Их вотчины продолжали «судом и данию тянути по земле и по воде». Конечно, совершенно по-другому обстояло дело в случае прямой измены и последующего бегства. Однако подобные крайние случаи действительно были распространены редко.

Общая тенденция увеличения численности княжеских дворов, связанная с развитием процесса феодализации, получила ряд искусственных ограничений в межкняжеских докончаниях. В уже цитируемом договоре между сыновьями Ивана Калиты специально был оговорен круг лиц, входивших в категорию слуг вольных: «А вольным слугам воля, кто в кормлении бывал при нашем отци и при нас». Это соглашение четко ограничивало число претендентов на статус слуг вольных, утверждая принцип «старины», и запрещало распространять привилегии этой категории на новых лиц[52].

Зафиксированные здесь нормы находят подтверждение в более поздних родословных. В росписи Кикиных подчеркивалось, что один из их предков «был в доводках и в кормлениях великих». Кормления были прерогативой членов княжеских дворов. Получение кормлений определяло их привилегированный статус, создавая необходимые прецеденты для службы потомков. С.З. Чернов на примере складывания вотчин Бяконтовых в волости Бели показал, что бояре-кормленщики приобретали права вотчинников на волостные земли на подведомственной им территории. Кормления, таким образом, превращались в одну из форм трансформации общинных земель в привилегированные «боярщины»[53].

Служба была гранью, отделившей бояр и слуг вольных от остальных категорий землевладельцев. В этом отношении княжеская власть обладала весомыми рычагами влияния, признавая или не признавая привилегированный статус того или иного лица. Договор сыновей Ивана Калиты специально рассматривал судьбу А. Хвоста Босоволкова: «А что Олексе Петрович вшел в коромолу к великому князю, нам, князю Ивану и князю Андрею к собе его не приимати, ни его детии… волен в нем князь великий, и в его жене, и в его детех. А тобе… к собе его не приимати же в бояре». Этот договор обрекал А.П. Хвоста на деградацию, не признавая за ним и его сыновьями права на привилегии бояр. Позднее, правда, Семен Гордый в одностороннем порядке нарушил достигнутую договоренность. В 1347 г. А.П. Хвост ездил с посольством в Тверь за невестой для великого князя. Во время правления Ивана Красного он был московским тысяцким