Княже - стр. 29
Под осиной ничего не обнаружилось, зато пришлось погонять бедную белку для отвода глаз. Я увлёкся и забрёл в заросли блекло-серого можжевельника. Меж сплетённых ветвей вдруг увидел горящие немигающие глаза.
«Только попробуй кинуться на меня, нечистое отродье!» – мысленно прорычал, уверенный, что это очередной соглядатай костлявого Предводителя, ведь запаха от незваного гостя я не учуял.
Леший уже отправился по моим следам, сердито сопя на весь лес.
– Ну что, ты это, закончил? – пропищал мой провожатый.
Я медленно отступил на несколько шагов и, не оборачиваясь, спросил его: «Что же твой дорогой Зайчик обещания не держит? Очередную свинью подложить мне захотел?». На секунду я отвёл взгляд от кустов, а когда посмотрел вновь – там никого уже не было.
Леший повертел лохматой головой, оглядываясь по сторонам, и поинтересовался:
– Свинью? Не, тут не водятся. Кабаны только дикие, и тех по пальцам пересчитать. Запрет на истребление, во как. А ты где его увидел?
Я усмехнулся.
– Да показалось, что в кустах застрял. Ладно, идём дальше. Скоро там выход-то уже?
– До выхода может и не так далеко, а вот покинуть лес можно только в полночь. Сам понимаешь – охранные заклятья, ведь не зря это Затерянный магический лес.
– И что же, я должен до ночи у вас куковать? Вот тебе и гостеприимство, – наигранно обиделся я, вышагивая на тропинке чуть впереди. Леший тащился следом и пояснял, словно извиняясь:
– Не мной правила придуманы, уж прости, серый. И даже не Зайчиком, он сам теперь как пленник… ой, то есть… ну это, в полночь откроются врата, не переживай. Отдохнёшь напоследок.
А вот это уже интересно. Не Зайчиком придуманы правила, говоришь? Сам он как пленник? Ох, повезло мне с попутчиком, в самом деле… но я поскорее отогнал навязчивые мысли, чтобы их никто не подслушал. Я стал внимательнее всматриваться в каждый куст и дерево, стараясь не полагаться только на нюх – видать, особая магия витала вокруг нечисти, раз я не мог загодя распознать их.
Леший понял, что сболтнул лишнего и больше не поддерживал разговор, шагал быстро и размашисто, словно хотел сбежать.
День выдался длинным, до заката было далеко, по пути я больше не видел тех горящих глаз, как и деревьев с почерневшими стволами. Удача махнула хвостом и скрылась в неизвестном направлении. Прошагав несколько миль, мы остановились на привал у крохотной узкой речки с ледяной водой. Мне пришлось потревожить лесных жителей и пообедать: с тех пор, как я стал всё помнить и контролировать в теле волка, каждая трапеза давалась с трудом. Я испытывал отвращение, совершая вынужденное убийство птиц и мелких зверей, жрал вместе со шкурой и потрохами, набивая бездонный звериный желудок, пытаясь заглушить проступающую «человеческую» тошноту.