Князь оборотней - стр. 44
– Хадамаха! – завопила Аякчан.
– Хадамаха! – отплевываясь черной водой, прохрипел Хакмар. – Ты что делаешь?
– Тебя спасаю! – пытаясь за волосы вытащить Хакмара на лист, с натугой выдохнул Хадамаха.
– А я – тебя! – отфыркнулся Хакмар. – Может, отпустишь меня – если, конечно, ты не начал собирать скальпы?
– Мы оглянулись, а тебя нет! – всхлипывая от облегчения, зачастила Аякчан, пока Хакмар карабкался на лист. – Мы подумали, ты упал, пока мы э-э…
– Пока вы – «э», можно Ледяное море Байгала переплыть, – проворчал Хадамаха. – В омулевой бочке. Говорят, есть там такое развлечение. Для этих, из богатых родов, которым больше делать нечего, кроме как безобразия учинять.
На самом деле ему было просто завидно. Другие – «э», а он… Умгум, вот именно…
– Ты где был? – требовательно спросила Аякчан.
– Встречался, – мрачно буркнул Хадамаха. – Калтащ говорит, или мы все слазим с ее шеи и даем ей жить, или она разом с Седной прибьет нас, чтобы мы не прибили ее.
– Ничего не понимаю, – растерялась Аякчан. – Ты же вроде… ну, нравился тетушке Калтащ.
Хадамаха привычно поморщился на упоминании про тетушку и недовольно буркнул:
– До меня ей дела нет. – И впервые подумал, что это, наверное, правда. Было б ей до него дело, разве сказала б она так спокойно, что всех прибить может? – Ей вообще люди не нравятся. Особливо твои сестрички Храмовые да еще те, кто Рыжий огонь ищет. – И он одарил Аякчан и Хакмара мрачным взглядом.
– Ты говоришь какую-то ерунду! – неуверенно сказала Аякчан.
– Еще маму твою видел, – снова пробурчал он – мысли его витали далеко.
– М… мою? – прижимая руку к груди, точно проверяя, на месте ли сердце, охнула Аякчан. – Как ты мог ее видеть? Я как в Храм попала, ее не видела, может, ее и в живых-то нет…
Хадамаха дико покосился на нее:
– Чего ей сделается – духу Огня?!
– Ты… про Най-экву говоришь? – переспросила Аякчан, отнимая руку от груди.
– Умгум. А у тебя что, другая есть? – удивился Хадамаха. – Сама все уши прожужжала, как летняя пчела, что твоя маманя – сама Най-эква, Уот Усуутума. – Язык чесался рассказать, что Голубой огонь был сделан вовсе не для Аякчан, а чтобы от таких, как Донгар и Хакмар, избавиться, которые лезли, куда духам не надобно. Ох, Аякчан и взбеленится, когда узнает, что родственнички-духи разыграли ее втемную – против черных.
Аякчан взбеленилась и так. А также покраснела и стала поблескивать Огненной голубизной в глазах, волосах и на кончиках пальцев.
– С чего это моя мама встречается с тобой, когда я вот тут же, рядом?
– Отвлекать не хотела? – поглядывая то на нее, то на Хакмара, невинно поинтересовался Хадамаха.