Князь мертвецов - стр. 35
- …так ждут же! В пятый раз присылают: где вы, да когда будете! На лоскутья изошли паны ясные!
- Нетерпеливые паны уедут, а Митя Меркулова останется. – невинным тоном ответил Урусов.
- Батюшке наябедничает? – презрительно-настороженно буркнул Исакыч.
- Нет. – уверенно, будто знал Митю от рождения, отрезал Урусов.
- Тогда и ничего. – успокоенно хмыкнул портной.
- Ну-ну… Оптимист ты, Исакыч…
- Это чем вы меня, ваше благородие, обозвать изволили?
- Слово такое, от латинского языка происходит. Человек, который думает, что Мите Меркулову батюшка понадобится, если он тебя, дурака старого, наказать захочет.
В мастерской повисло мрачное молчание.
Лестно. И… неуместно. Конечно, высокое мнение настоящего Кровного, пусть даже малокровного княжича, а не полнокровного князя, заставляет чувствовать себя человеком значимым. Но нужно ли, чтоб каждый портной в этом городе знал, что он, Митя Меркулов – опасен?
- Что ж… Пойдем, кто там так со мной повидаться жаждет. - снова раздался насмешливый голос Урусова, шаги…
Митя торопливо присел за наваленной в углу кучей мягкой ветоши. Куча спружинила, едва не завалившись Мите на голову, но удержалась. Дверь мастерской распахнулась, плеснув светом в темень заставленного старой мебелью коридора, раздались неторопливые шаги, звон ключей – портной запирал мастерскую.
- Аккуратней, ваше благородие, не споткнитесь, темень тут у нас.
- Да я-то не споткнусь, ты сам не убейся.
- Я привычный, каждый день тута… Ай-уй-юй! – раздался гулкий стук, басовитое гудение, и тяжелые прыжки вперемешку со сдавленной руганью – не иначе портной в темноте приложился об стоящее у стены древнее пианино. – Сюда… извольте… - сдавленным от боли голосом проскрипел он и шаги удалились: уверенные и размеренные – Урусова, прихрамывающие и подскакивающие – Исакыча.
Митя выбрался из-за кучи ветоши, брезгливо встряхнулся, и шагнул следом. Пол пронзительно скрипнул, хорошо, что в этот момент впереди хлопнула еще одна дверь и скрип потерялся в этом хлопке. Митя замер. Сапоги, что ли, снять? Ох и хорош он будет, со свертком чиненной одежды подмышкой с одной стороны, и сапогами – с другой! Ну, точно крестьянин, возвращающийся с заработков в родную деревню. Нет уж! Если его поймают… скажет, что вернулся узнать, когда будет готов второй сюртук, не застал никого в мастерской и пошел искать. Не поверят, конечно, но и усомниться не посмеют. Митя неспешно двинулся по коридору, аккуратно обходя выставленную вдоль стен ветхую мебель.
Вторая дверь распахнулась беззвучно и также беззвучно закрылась за спиной. Митя понял, что снова оказался в модном доме - запахи изменились. Запах разогретых утюгов и мела остались, зато исчезла противно-маслянистая вонь ношенной одежды, сменившись ароматом пачулей[1]. Невдалеке пронзительно стрекотала машинка.