Князь мертвецов - стр. 18
Отец тоже был занят. Ловил мародеров. И тех немногих виталийцев, что сумели удрать. И вел допросы. Единственный, кому он не задал ни единого вопроса, был сам Митя, легкомысленно списавший отцовское молчание на ссору и… радовался еще, дурак! Только сейчас, поймав напряженный отцовский взгляд, Митя задумался. Его отец. Мастер допросов. Способный вывести на чистую воду хоть Великого Князя, хоть мазурика… Запутать в собственных словах, подловить на неточностях, узнать скрытое, просто сличив допросы сообщников и свидетелей…
Как много за этот месяц отец успел узнать и понять? И о чем – догадаться?
Митя истово, от всего сердца взмолился, чтоб отцу было не до него! Пусть отец думает о долге, о службе, о чем угодно – но только не о нем! И тут же с ужасом понял, что безнадежно! От разоблачения его спасало, что другие жители города видели только свой, маленький кусочек произошедшего. И лишь к отцу в руки неизбежно должны были сойтись все нити. Площадь. Сын на площади. Мертвецы восстают на площади.
И тогда совсем по-другому выглядит прошедшие полтора месяца и каменное отцовское молчание!
Митя прикусил щеку изнутри – ему понадобилась вся воспитанная салонами Петербурга выдержка, чтоб не кинуться к отцу, не вцепиться обеими руками в лацканы его сюртука и не заорать: «Что ты знаешь? Что ты об этом думаешь? Что ты думаешь… обо мне?»
- Что ж… - негромкий голос отца разбил воцарившееся в комнате молчание. Он оценивающе поглядел на Митю… на Урусова… и криво улыбнулся. – Я рад, что у сына есть товарищи, тем паче – боевые. Развлекайтесь… - коротко кивнул, повернулся на каблуках и вышел.
- Митя… Успокойтесь. - с принужденным смешком сказал Урусов. – Вы в лице переменились…
Митя бросил быстрый взгляд в зеркало над камином: из круглого стекла на него пялилась рожа скелета с горящими в пустых глазницах огнями.
Он рвано выдохнул, закрывая лицо руками:
- Как думаете… отец видел?
- Не слепой же он, право-слово! – одновременно с досадой и сочувствием буркнул княжич.
Митя сдавленно застонал.
- Мы идем? Или предпочтете отложить?
Митя медленно отвел ладони от лица. Выпрямился до хруста в спине. И гордо задрал подбородок.
- Конечно же, идем!
Все же сегодня – самый важный день его жизни! Ничто его не остановит! И он решительно направился к выходу.
- Спасибо, милая. – Урусов улыбнулся, принимая шляпу и трость у Маняши.
Горничная повернулась подать Мите его вещи… Вынырнувшая невесть откуда Леська аккуратно отодвинула Маняшу бедром – и протянула Мите его шляпу и перчатки. С реверансом. Таким почтительным… Таким трепетным… Что это уже выглядело форменным издевательством! И где только научилась?