Князь Фёдор. Русь и Орда - стр. 17
– Ох и горюшко! Опять на брань уходят – а ведь только с нее вернулись…
– Цыц, дура, чего пустомелишь?! Не видишь – тут родня гридей провожает, чего сердце людям рвешь? Чай, не твой муж браниться с литвинами уходит!
Кузнец Прохор Иванович негромко, но яростно отчитал испуганно притихшую под его напором жену, непривычную к вспышкам гнева обычно покладистого супруга. Но правоту его приняла – а после, виновато посмотрев мужу в глаза, мягко взяла его под локоть:
– Не бранись, Прошка, сглупила я… Пойдем лучше домой, да по дороге калачиков сладких поснедать купим, да?
Отходчивый кузнец с показушной неохотой позволил повести себя в сторону от ворот белокаменного крома:
– Ну, пойдем, что ли…
Но не успели супруги отойти и десятка шагов от толпы провожающих, как Прохор Иванович с неожиданно нахлынувшим на него гневом горячо воскликнул:
– Вот ты говоришь – недавно с брани вернулись! Так ведь прежде с татарами мы бранились, нехристями погаными… А только литовцы – те еще страшнее! Виданное ли дело, на обоз с ранеными нападать?!
Настасья – супруга кузнеца – лишь согласно закивала головой, уловив развитой бабской чуйкой, что сейчас лучше мужу не перечить… Между тем Прохор продолжил:
– Вот ты дружинных жалеешь. Так из них добрая половина с Куликова поля увечными ушла – и в том обозе с ранеными мы все вместе на телегах тряслись! А если бы Олег Рязанский да Владимир Храбрый с ратью не поспели бы – представляешь?! И дружинные бы сгинули, и муж твой… любимый.
Настасья покрепче вцепилась в руку кузнеца так, словно и его сейчас попытаются забрать на брань с литовцами:
– Любимый, конечно, любимый! Все верно ты, Прошенька, говоришь, все верно! Бить поганых литвинов надобно – бить, не жалея! Да только ты сам уж на брань не ходи, не тяни жребий…
И вновь заискивающий такой, встревоженный взгляд в глаза супруга. А кузнецу то и приятно: греет его душу неподдельное волнение не очень-то обычно и ласковой, а иногда и откровенно сварливой жены! Ведь сколько уж лет вместе, сладость и радость былых чувств давно поутихла…
Пока не заговорит Прохор про брань. Тут Настасья стелется, аки котеночек ласковый – видать, не все чувства-то развеялись! И то верно: не ценим мы, что имеем, в том числе и любовь супружью – а осознаем ту ценность, лишь когда все потеряем или страшимся потерять… Кузнец вон хорошо помнит, как тяжело, с каким надрывом отпустила она его на Куликово поле! Да ничего поделать не могла – жребий ведь Прохору выпал.
Жребий, к слову, очень непростой. Княжеское войско ведь не только из дружины состоит личной да боярской – большие города на битву свои полки выставляют. Какой город победнее, там и полк выйдет без броней, со слабым оружием. А какой побогаче – там ополченцы выйдут и с броней, и с оружием ладным! Вон, копейщики с крепкими рогатинами да в кольчугах с нашитыми на них стальными пластинами на животе и на сердце, да в шеломах – то ведь на Куликах московского ополчения вои были… Да и ратники с самострелами – большая часть москвичи!