Князь - стр. 23
А Машегу в столице делать нечего. Его род – от персидских иудеев, а в Итиле заправляют «византийцы». Великий хакан хочет жить, как византийский кесарь. А были времена, когда хакана выбирали такие, как Машег. И великий хакан об этом помнит. Потому и окружил себя воинами-магометанами.
Машег тоже не забыл, как дед нынешнего хакана отнял у деда Машега земли за «Саманными воротами»[7] и отдал своему любимчику, византийскому торгашу. Родовая память – долгая.
В общем, испросил Машег у хакана разрешения покинуть столицу, и хакан позволил.
Уезжал из Итиля Машег с радостью. Душно ему было в пропахшем нечистотами городе, тесно на узеньких улочках, где между глиняными заборами не разъехаться двум повозкам.
В «царском городе», возведенном на острове и окруженном стенами повыше городских, нечистотами не воняло. Там журчали фонтаны и стояли настоящие дома, а не глиняные халупы. Не просто дома – дворцы. А краше и выше всех – дворец самого хакана. Хотя нет, не всех. Минареты мечети – выше.
Хорошо пахнет на острове: цветами и молодым вином. А все равно душно. И душнее всего во дворце, где за каждым словом – намек, а слава измеряется в деньгах и близости к уху святейшего хакана.
Машег тоже мог нашептывать в это ухо, и денег у него было теперь не меньше, чем у «византийцев». Мог, но брезговал. И не хотел, чтобы его дети воспитывались среди полуевнухов.
Уехал. И забыл о своем хакане. И надеялся, что хакан тоже забудет о нем. Зря надеялся.
Дурная весть застала Машега в степи. И принес ее Рагух. Сам. Такое никому не доверишь.
– Хакан послал за твоей головой! – сказал он, смочив пересохшее горло чаем, поднесенным ему Элдой.
В белом шатре Машега они сидели втроем.
– Ему сказали, что ты злоумышляешь против него.
Машег погладил рыжеватую бороду:
– И он поверил?
– Когда очень хочешь во что-то поверить, непременно поверишь, – сказал Рагух. – Я узнал поздно. Двух коней загнал, но теперь у тебя есть день, чтобы забрать своих и уйти.
– А моя земля? – лицо Машега потемнело.
Элда смотрела на него с тревогой. Если муж сочтет, что задета его честь, он будет способен на самые опрометчивые действия.
– Твоя земля так и так достанется хакану, – сказал Рагух. – Без тебя или вместе с тобой. Не доставляй ему такого удовольствия, уходи! Уходи, Машег! Уходи к русам: они тебя примут!
Машег думал.
– А ты? – наконец спросил он. – Если узнают, что ты меня предупредил, тебе несдобровать.
– Я справлюсь, – ответил Рагух. – Машег, ты не раз спасал мою жизнь… («Ты тоже», – вставил Машег). Уходи! Забирай семью, табуны, все, что ценное… Магометане не догонят тебя в степи!