Книжники. С красной строки - стр. 4
Тяжело вздохнув, Констанция постучала в кабинет начальника.
Ю был у себя. Сидел с лицом доброго дядюшки, даже серый костюм казался на нем не строгим, а мягким и уютным. Абсолютно лысая голова отражала теплый свет ламп.
Здесь же находился человек, из-за которого, собственно, Констанцию и вызвали. И из-за которого последние четыре дня она чувствовала себя, как печенье, упавшее в чай.
Стажер. Ее собственный.
На исходе третьего года работы в Москве Констанция выполнила все требования, предъявляемые к книжникам для получения первой категории: она имела высшее профильное – филологическое – образование, являлась книжницей второй категории и отработала в Библиотеке имени Книжникова положенные три года. Теперь она могла претендовать на получение нового ранга, дело оставалось за малым: чтобы кто-то из руководства вынес ее кандидатуру на совете. Первую категорию не давали всем подряд. Кинг был самым молодым охотником, получившим ее. До недавних пор.
Глава Петербургского департамента, Юджин, или, как звали его коллеги, Ю, сделал Констанции предложение, от которого она не смогла отказаться: учитывая ее выдающиеся результаты, а также ценный вклад в цифровизацию библиотечной системы, он готов был предложить совету дать ей первую категорию. Взамен же ожидал, что она вернется в Петербург.
Новый ранг сулил больше чем просто повышение зарплаты. Лишь книжники первой категории могли рассчитывать на то, чтобы в будущем получить доступ ко всем тайнам Библиотеки и узнать, что скрывает Основной фонд. А Констанция имела целых две причины желать этого: собственное любопытство и одна загадка, что не давала ей покоя вот уже три года.
Однако окончательное решение Констанция приняла, когда Ю вскользь заметил: в случае согласия она не просто станет ровней Кингу, но и побьет его рекорд, став самой молодой охотницей с таким высоким рангом за всю историю Библиотеки.
Первая категория предполагала и более высокий уровень ответственности. А именно: достигнув этой отметки, книжник обязан был обучить стажера.
Почему же Констанцию бросало в холод от одной мысли о том, что привело бы любого другого книжника в состояние эйфории? Ведь стажер – это и помощь, и дополнительное подтверждение высокого статуса.
Еще впервые услышав об этой повинности, она ужаснулась идее вновь оказаться в отношениях наставник-ученик, пускай на этот раз и в новой роли. Констанции претила сама мысль о том, чтобы снова переживать все это. Она не сомневалась, что воспоминания, надежно упакованные за годы работы в Москве в большую коробку и запрятанные в дальние уголки сознания, снова вылезут на поверхность. Они и так с самого ее возвращения пытались выбраться наружу: рвался скотч, коробка трещала по швам, мысли и чувства искали малейший повод, чтобы подсунуть Констанции какую-нибудь неприятную картинку.