Книжная дама из Беспокойного ручья - стр. 33

– Пусть пойдет кто-нибудь другой. Почему всегда ты? У тебя уже не было выходного больше месяца.

– Именно поэтому идти должен я. – Он застегнул подтяжки на груди, дернув плечами. Я отдала ему коробку с обедом и надела на голову каску со старой карбидной лампой.

От нервов уставшее лицо отца покрылось морщинами, а ведь смена еще даже не началась. До шахты он ходил пешком, каждый раз преодолевая по пять миль. Мне хотелось, чтобы он подружился с Юнией и ездил на ней до работы, но он напрочь отвергал это предложение со словами: «Я лучше пройду несколько сотен миль босиком по колючему шиповнику, чем сяду на это проклятое недоразумение».

– Поедешь на этой неделе в Центр? – спросил он, уже стоя в дверях.

– Нет, через две недели, – ответила я, взглянув на прибитый к стене календарь, на котором стояла отметка у второго вторника мая.

– Я немного расчистил тебе дорогу.

– Спасибо, Па, – я поцеловала его в щеку и напомнила, – не забудь свою палку. Никогда не знаешь, какое четвероногое создание будет тебя поджидать на этот раз: медведь или стая собак, а бывает, нападают и двуногие. Я вспомнила о случае с Вестером Фрейзером и убрала свои пятнистые руки за спину, подальше от глаз отца.

– Тебе нужно отдохнуть, – выходя на улицу сказал он, кашлем прокладывая дорогу до пыльной работы, на которой не было даже намека на кислород.

Хороший совет. Но не все так просто. Поужинав супом, я надела фартук и стала убирать в хижине: подмела большой ковер, который связала в прошлом году, и помыла темные деревянные полы, где обычно стояли ботинки отца, грязные от угольной пыли.

Практически невозможно поддерживать чистоту в доме шахтера, а если попытаешься, то нельзя расслабляться ни на миг.

Даже с учетом выходного, который я получала каждую неделю, всегда находилось что-нибудь грязное после очередного прихода отца.

Я сняла с кровати постельное белье, измазанное в саже, прокипятила его, выжала во дворе и развесила на веревке, проходящей по потолку за печкой, а в голове тем временем нервно крутились мысли о работе Па в этой черной дыре, утечках газа, взрывах и обвалах. Этого было вполне достаточно, чтобы свести с умалюбого типичного ханжу, но мне ничего не оставалось, как просто отбросить дурные мысли.

Я растирала обветренные руки, вспоминая о маме, с которой можно было поделиться своими проблемами. Она любила читать Библию, романы и петь французские песни. Ее голос ласкал слух и грел душу как бальзам, уводя нас в мир, где мы забывали о серых буднях отца. Напевая одну из ее любимых мелодий, я заправила его постель свежей муслиновой простыней, сшитой из куска ткани, которую Па купил в магазине Компании в прошлом году.