Книготерапия. Азбука исцеляющих советов - стр. 8
Маму определили сначала к его родственникам, но жить среди чужой родни не очень комфортно. И она поехала в деревню к своей матери. С бабушкой у них всегда были напряженные отношения, не сошлись характерами. И я шести месяцев отроду, осталась там, а мама уехала в город. Вышла на работу.
До трех лет, у меня в памяти вообще не сохранилось никаких воспоминаний о ней. Хоть мама сейчас постоянно говорит, что часто приезжала, но я ее не помню. Ни в новый год, ни в праздники, ни в болезни. Не знаю, может так у всех детей, хотя в памяти хранятся многие другие детали. Такие, как проводы моего дяди в армию, а мне тогда только исполнился годик. Могу описать те события до мелочей. Помню, как он дружил с будущей женой, приводил ее в гости. Был таким счастливым, веселым, все время пел.
Моя бабуля вообще не училась в школе, расписывалась галочкой. Ее мама рано умерла, а их в семье шестеро (не до учебы), потом война. В юности, изменив возраст (чтобы дали паспорт), она бежала на Алтай из Белоруссии. И говорила на смешном языке. Но я ее понимала. Она до конца дней, так и не смогла полностью переучиться говорить по-русски. И мы с ней как-то разучили Азбуку и буквы по кубикам. Я главное все поняла, а она нет. И читать научилась сама, еще до школы.
Баба Женя у меня была женщиной командирского нрава. Сказала, как отрезала. Я называла ее «контролер». При этом, у нее всю жизнь был диагноз ВСД, по-современному тревожное расстройство. Скорее всего, оно приключилось из-за войны. Бабушка никогда не выпускала меня одну на улицу. Не разрешала с кем-то гулять. Если на улицу, то только с ней. При этом, у нее всегда был страх, что скажут люди, и она наряжала меня как куколку, и выводила в свет. Бабуля так и называла меня: «Моя куколка».
Если дед уходил в магазин за хлебом, она начинала волноваться. Садилась к окну и ждала. Возможно, если бы тогда были телефоны, она бы так не переживала, просто звонила каждую секунду.
Вообще у бабули, тогда все было спокойно. Скандалов в доме не было, ей никто не перечил, делали, как сказано. Иначе могло начаться такое! Мчится танк, 150 сантиметров ростиком, еще и с косичками. Ой боюсь, боюсь! Баба была страшной паникершей, мнительной, тревожной женщиной. Делала из мухи слона. Если я упала, то вместо крови из коленки лезут кишки.
– Вой, вой, вой (это ой по ихнему, ихнее, тоже)! – кричала она.
– Ребенок убился!
Как сказал мне психолог, дети до семи лет закладывают внутрь себя главные черты мамы и папы. Ребенок наполняет себя ими как сосуд. А так как, у меня не было этого опыта, я наполнилась себя тем, что лежало на поверхности. И это что-то был страх. Вдобавок, у меня как пазлы в картинке, собирались и другие психотравмирующие ситуации.