Книги нашего детства - стр. 29
«…Мне кажется, что в качестве самой длинной изо всех моих эпопей он для ребенка будет иметь свою особую привлекательность, которой не имеют ни „Муха-цокотуха“, ни „Путаница“. Длина в этом деле тоже немаловажное качество. Если, скажем, „Мойдодыр“ – повесть, то „Крокодил“ – роман, и пусть шестилетние дети наряду с повестями – услаждаются чтением романа!»[51]
Рекламируя свое новое приложение, «Нива» обещала в конце 1916 года, что журнал «Для детей» будет надежно огражден от злобы дня, что на его страницы «не проникнут наши нынешние заботы и тяготы»[52], что ни один сквознячок не прорвется с улицы в тепличную атмосферу детской комнаты. Реклама «Нивы» не подтвердилась самым блистательным образом – для такого вывода достаточно одного лишь факта: на страницах журнала был напечатан «Крокодил». Сказка Чуковского – основная вещь издания – вызывающе повела журнал вразрез с рекламной программой «Нивы» и опровергла охранительные обещания редакции.
«Журнал ее (сказку. – М. П.) печатал с неудовольствием. Ругательства, которые получались, не поощряли редакцию, и после третьего номера мы решили это дело прикрыть, но количество требований со стороны детей было грандиозно…»[53] – вспоминал Чуковский.
Между тем место первой публикации «Крокодила» долго давало повод для нападок правоверной советской критики на сказку – как же, приложение к буржуазно-монархической «Ниве», верноподданнейшей «Ниве»! «Недавно, – жаловался Чуковский в 1955 году, – в одной брошюре было напечатано черным по белому, будто „Крокодил“ – реакционная сказка, так как она печаталась в приложении к консервативному журналу „Нива“. Автор этой брошюры предпочел позабыть, что в качестве приложений к „Ниве“ печатались и Салтыков-Щедрин, и Глеб Успенский, и Гаршин, и Короленко, и Чехов, и Горький»[54].
В наброске ответа автору «одной брошюры» Чуковский повторил этот довод и развил его: «Журнал „Для детей“ – приложение к „Ниве“, то есть нечто такое же экстерриториальное по отношению к журналу, как и сочинения Горького. И Горький, и Короленко не брезговали дать „Ниве“ свои сочинения, а Лев Толстой печатал в ней свое „Воскресение“, Чехов – „Мою жизнь“, беспощадную сатиру на звериный уклад старого быта»[55]. Затем (вспомнив, должно быть, что «Крокодил», по определению Горького, – сказка наподобие «Конька-Горбунка», только из современного быта) Чуковский добавил: «„Конек-Горбунок“ был напечатан в реакц(ионном) журнале „Библиотека для чтения“»[56].
Работа над сказкой растянулась, и это пошло на пользу «Крокодилу»: вместо момента возникновения замысла в сказке отразилось время ее создания – ряд последовательных и связанных друг с другом исторических моментов. Третью часть сказки, вместившую в себя призыв к миру и мечту о «золотом веке», Чуковский сочинял летом 1917 года. 1 мая он занес в дневник: «Дела по горло: нужно кончать сказку, писать „Крокодила“, а я сижу – и хоть бы слово…»