Книга жизни. Мемуарная проза - стр. 2

Он верил в Бога – в Него невозможно было не верить, Он всегда был рядом и, как лучший друг, Он был добр и всемогущ. Всего один монастырь в заснеженных пустынных полях подарил ему Бог, подарил на несколько минут, но он увидел в них вечность. В монастыре была светлая, нежданная и несказанная гостья – весна, и воспоминания о ней доставляли ему необыкновенную радость – так преобразила она бедные суровые стены монастыря, что никак не выходила у него из головы эта обитель. И те далёкие заснеженные поля вкруг него, где всё – белое и голубое. И жестяной флюгер в виде ангела то ли на келье, то ли на часовенке – неумелый, как рисунок ребёнка, и такой же простой и милый. И серая весенняя дорожка, и две колоколенки – малая и большая, и храм с нерасписанными стенами, и древний мужской хор, и пёс у дубовых ворот – рыжий монастырский пёс, толстый и ласковый. И мудрый нищий старик, который вылечил его душу своим разговором – то ли Бог, то ли прекрасное Его подобие – простой, чудный мужик, который живет не торопясь, и потому всё успевает. И в поле ходит неторопливо вечность, рассыпая искры Божией радости – золотые, белые, синие. И тишина. Капель с крыши храма и птичьи невидимые голоса. И ледяная дорожка, по которой надо пройти рядом с Господом, и тогда не упадешь, не поскользнёшься.

Свято-Иоанно-Богословский монастырь в Рязанской области

Он напоминал ангела, которого Бог оставил жить на земле. Ангела, который живёт на небе – потому что на земле он видит небо, ибо земля – небо и есть. Ибо вход на границе между ними охраняют бело-голубые львы с гривами из облаков, сизые медведи ходят через воздушные ворота, и птицы похожи на ослепительно белый салют.

Днём он был всецело поглощён живыми, жизнью, мечтами о будущем, а ночью думал о тех, кого давно не было с ним, чьи голоса звучали теперь где-то вдали, неслышно и непонятно, чьи лица стали полустёртыми не только в памяти, но и на фотографиях. Он думал о тех, кто умер, он разговаривал, смеялся с ними и – плакал о них. Их не было: тех, кто помнил его детство, такое же яркое и мутное, как их существование на земле, тех, кто по-настоящему любил его… Тех, кого он больше не встретит. Их лица закружила шальная метель – и скрыла от него, как ночная пурга за окном – дорожки и пути. Лишь иногда вспыхивали горькие – и потому такие дорогие – воспоминания.

Он любил встречать рассвет. Он встречал его всего раза два в своей жизни, последний раз – ещё подростком. Не так много лет прошло с тех пор, но, несмотря на то, что юность быстро забывается, он помнил всё чётко, как будто это было позавчера – для вчера некоторые грани стёрлись, и краски слегка потускнели.