Книга живых - стр. 53
Анатолий отдал ему заявление. Подписал показания. И, обогащенный новыми впечатлениями, покинул здание райотдела.
Шел и переваривал услышанное накануне. И все никак не мог уложить в душе эти такие разные правды. О Гражданской, коллективизации, войне. Внутри него самого волнами поднимались разные чувства. И возмущение. И жалость. И горечь. Вспоминались родственники – их хождения по мукам.
Он чувствовал, что ответ где-то рядом. Где-то внутри него. Он искал его. И не мог найти. Пока не мог. Но он понимал, что ответ должен быть. Должен!
Он шел вдоль по улице, пока не оказался около солидной металлической калитки и порядочного заборчика. Увидел мемориальную табличку и на ней надпись, что это дом, в котором жил Михаил Александрович Шолохов.
«Бог привел!» – подумал отец Анатолий.
Не раздумывая больше ни о чем, он толкнул калитку. И услышал из рядом стоящей зеленой будочки-кассы певучий женский голос, который мелодично-ласково произнес:
– Приобретайте билетики. Пенсионерам и школьникам скидка.
– А монахам скидка есть? – пошутил отец Анатолий.
Лицо с кудряшками в будочке заулыбалось. С любопытством оглядели его васильковые глаза. И румяная молодка задорно ответила:
– Это смотря каким! Молодым, может, и будет!
Казаков вздохнул и протянул в окошко новенькие зелененькие двести рублей.
Дом-музей его впечатлил. Но не так, как он думал и представлял. Потому что с детских лет он считал, что такой гениальный человек, как Шолохов, должен жить во дворце, полном всякого рода чудес и роскоши. Тем более что еще в советское время в народе ходило немало слухов о гигантских деньжищах, которые получает писатель от переиздания своих романов в СССР и за рубежом. Но советская власть, судя по всему, присваивала все эти гонорары. И потому Шолохову, чтобы построить эту достаточно скромную по современным меркам усадьбу, пришлось брать ссуду. А потом отдавать ее до конца жизни.
Так что никакими миллионами тут и не пахло.
Но скромное величие усадьбы было не в этом. Здесь пахло жизнью. Музей еще не стал до конца мемориалом, чем-то навеки застывшим и полным воспоминаний. Здесь еще теплились остатки той жизни гения, которую не видел обыватель. Она была и в приемной, расположенной в первом этаже. И в кухне, где он частенько перекусывал. И в рабочей угловой комнате, где на столе все еще продолжала лежать стопка белой бумаги.
Она проглядывала везде – в ружьях писателя, в его рыболовных снастях, в автомобилях, что стояли готовые к выезду из большого гаража.
И Анатолий чувствовал всеми фибрами души, что жизнь, которая творилась в этой усадьбе, энергия, которой гений напитал этот дом, во многом наложила отпечаток на жизнь всей станицы Вешенской.