Книга россказней - стр. 9
– Шурка с Балашихи тоже померла, – словно в насмешку, пробормотала бабулька. – А сын ее напился пьяным да утонул.
– Все! – решил я. – Теперь они не остановятся. Так и будут перечислять всех знакомых до посинения.
– Да ты что! Это плохо, плохо, плохо, – рефреном отозвался старик. Мрет народ-то.
Я искоса посмотрел на соседнюю скамейку. Там сидела пожилая пара. Старик с глубокими морщинами на лице глядел куда-то вдаль невидимым взором, словно перелистывал пыльные страницы своей памяти. Лица старушки не разглядеть. Одета, как и многие пенсионерки: в серый пуховой платок, старое пальтишко с потертым воротником из неизвестного науке животного и подшитые валенки. Изъеденные морщинами руки, подрагивая, лежали на коленях. Раздражение как-то сразу стихло и постепенно улетучилось. Вместо этого накатила грусть и жалость. Я вздохнул и уставился в окно. На улице уже почти рассвело.
Меня всегда поражало, как быстро и внезапно утренний свет изгоняет темень. Только что серая пелена покрывала все вокруг. Несколько минут – и уже светло. Как будто где-то там наверху кто-то невидимый включил светильник.
Сразу же прояснились покрытые снегом стволы поваленных деревьев, заиндевевшие лапы зеленых елей. Лес мчался за окном вприпрыжку, покачивая на прощанье ветвями. Никогда не устаешь смотреть на природу. Вроде бы картина за окном одна и та же, и в то же время совершенно другая. Вот мелькнул пень с огромной снеговой шапкой. Ворона растопырила шальные глаза. Склонившиеся ветки деревьев чуть колышутся от ветра. А сколько поваленных деревьев в лесу – не счесть. И никому до них нет никакого дела. Стояли когда-то, росли. Пришел их срок, грянули они на землю, да так и застыли подчас в самых нелепых позах.
– И Тонька Лукина тоже умерла, – вновь донесся до меня тихий неугомонный старушечий голос.
– Давно ли?
– О прошлом годе расхворалась она сильно. На постели лежала, не вставая, почитай несколько месяцев. А как-то дочь ее Настасья готовить удумала. Поставила на плиту сковородку с маслом. А сама умчалась куда-то, стрекоза! Масло-то и вспыхнуло. От него изба и загорелась. Прибежала Настасья-то, а уж поздно – полыхает вовсю. Тонька-то и сгорела. От дома только головешки остались.
– Да, да, да, – несколько раз задумчиво прогудел голос ее собеседника. – Плохо это, плохо, плохо. Все умирают. Никого, почитай, с нашего года не осталось. Все в земле лежат. Скоро и нам туда.
Электричка остановилась на одном из полустанков, название которых вылетает из головы почти сразу же, как только состав тронется в путь. Все они похожи друг на друга, как снежинки за окном. Летом утопают эти полустанки в зелени, весной и осенью в грязи, а зимой в сугробах. И все же каждый раз, вглядываясь в незнакомое тебе селение, пытаешься вообразить: как и чем живут здесь люди, о чем мечтают и на что надеются. Сколько таких деревенек разбросано по всей матушке-России, не счесть…