Книга превращений - стр. 52
Наконец она вернулась в дом, который принадлежал ее семье, – старое здание, два этажа на поверхности, два под землей, на четвертом уровне города.
Каждый переулок, каждый обветшавший гранитный фасад на подходе к дому вызывали у нее все новые и новые воспоминания. Войдя в дом и вдохнув застоявшийся воздух, она первым делом принялась уничтожать все свидетельства своей прошлой жизни: письма, документы, фамильные вещи – все летело в огонь. Целый день она только и делала, что стирала саму фамилию «Кайн» из памяти Виллджамура. Не из страха и не из мстительного чувства – ведь, судя по тому, что родители завещали ей всю свою собственность, они все же любили ее хотя бы чуть-чуть; нет, для того, чтобы не сойти с ума в будущем. Для собственного спокойствия ей нужно было изменить этот дом так же, как изменилась она сама. Она боялась, что один вид многих комнат родного дома вызовет у нее приступ паники, но напрасно – сознание уже заблокировало доступ ко многому из того, что случалось с ней здесь в детстве. Воспоминания ненадежны и в лучшие времена, а она с годами научилась понимать и принимать чувства своих родителей, их ненависть к той, кем она себя считала. Отпустив эти воспоминания на свободу, она сразу почувствовала себя лучше. Лан твердила себе, что люди боятся и ненавидят лишь то, что им непонятно и чуждо. Ее преображение близилось к концу.
Уже двадцатый день после операции на Исле Лан жила в Виллджамуре, но ее тело еще не полностью оправилось от вмешательства. Синяки образовывались в самых непредсказуемых местах, ее мучили внутренние боли в таких участках тела, о существовании которых она раньше и не подозревала. Но никаких заметных шрамов не было – лишь под ребрами белела тоненькая, еле видимая полоска, как от удара очень узким и коротким ножом. Временами на нее вдруг накатывала слабость, сопровождавшаяся приступами тошноты и головокружения, но все реже и реже. На двадцатый день она чувствовала себя уже совсем хорошо.
Очень медленно она постигала, что это значит – быть женщиной в современном Виллджамуре. Много лет прошло с тех пор, как она покинула этот город, и, как оказалось, немало изменилось за эти годы.
Лан была теперь самой настоящей женщиной – с точки зрения анатомии. Она обладала теми же правами, что и любая другая женщина, и окружающие обращались с ней как с женщиной. Оказалось, однако, что город создан не для их блага. Двери перед ней, конечно, открывались, причем в буквальном смысле, и поначалу это было приятно, но дальнейшие знаки внимания со стороны мужчин были ей в тягость. Она не чувствовала себя такой уж красоткой, но то и дело ловила на себе мужские взгляды. Они пронизывали ее и были психологически абсолютно новы для нее, причем другие женщины, похоже, осуждали ее замашки недотроги. Стоило ей открыть рот где-нибудь на рынке, и торговцы тут же начинали проявлять к ней снисходительность. Она пробовала искать работу – у нее было достаточно денег на первое время, однако ей хотелось чем-то заняться, стать частью общества и вообще жить нормальной жизнью. Несколько дней она бродила по улицам города с уровня на уровень, присматриваясь к вакансиям.