Книга превращений - стр. 41

– Мой император, мне только сегодня утром принесли доклад, – начал Фулкром. – Магазины грабят прицельно. Военных избивают на улицах. Обитатели верхних уровней города живут в постоянном страхе.

– И это как раз то, чего я не должен позволять. Не мне тебе говорить, как много лишней работы это создает вам, Инквизиции.

Фулкром с достоинством улыбнулся:

– Мы стараемся.

Уртика согласно кивнул:

– Вы много и хорошо работаете. Но у меня есть свои агенты, которые совсем недавно узнали об организации анархистов, и то, что они рассказали, мне совсем не нравится. Я не могу позволить кучке негодяев прибрать к рукам дела всей империи.

Фулкрому не нравилось, что император совсем не выбирает выражений, точно психопат. В конце концов, не кто иной, как он виновен в попытке массового убийства беженцев.

– Мне кажется, что у вас созрел план, мой император.

– Верно. – Уртика скинул со стола ноги и подался вперед, держа Фулкрома под прицелом своего взгляда, изучая его. – До сих пор от городской стражи не было никакого толку, более того, насколько мне известно, кое-кто из них и сам поет под дудку мерзавцев. Но ты, Фулкром, как служитель Инквизиции, которому я доверяю, станешь частью моего плана.

– Это большая честь для меня, – солгал Фулкром.

Уртика договорился с культистами. Больше он ничего объяснять не стал.

Вдвоем они прошли в другой зал для приемов: он находился в самом дальнем углу императорской резиденции, в скале, которая служила основанием Балмакары. Слуги и придворные кружили возле Уртики, как мотыльки возле свечи, но от Фулкрома не укрылось общее для всех лиц выражение тревоги и страха как-нибудь оплошать перед императором.

Коридоры, которыми они шли сначала, отличались показной пышностью – кремовые плиты пола, статуи, картины, бюсты вдоль стен, на их позолоте яркие блики от тысяч ламп и светильников. Но вдруг на смену этой роскоши пришел простой ковер, украшения по моде прошлого года, бюсты не столь известных и уважаемых личностей. А уж когда они стали углубляться в пещеры, от прежнего убранства и вовсе ничего не осталось: лишь голые стены да примитивные кенкеты, скупо освещавшие длинный коридор, который был бы совсем пустым, если бы не два телохранителя, следовавшие за ними на некотором расстоянии, как приказал император.

По правую руку от них показались две двери, одна была окована железом – ее-то и распахнул Уртика, резко рванув на себя. Стражник по ту сторону двери сделал неуверенное движение и вытянулся в струнку.

– И это ты называешь безопасностью? – окрысился на здоровенного молодца Уртика. – Да я мог оказаться кем угодно! Я мог бы уже сто раз тебя убить!