Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 – сер. 1980-х гг. Часть I. Научные исследования - стр. 88
Осужденным приписывалось вредительство, «срывавшее все мероприятия, направленные к поднятию холодильного и мясного дела, чтобы, лишив страну мяса и приведя ее к голоду, облегчить возможность изменения существующей власти […], к установлению буржуазно-демократической республики». На них возложили вину за дефицит мясной и рыбной продукции, возникший в 1930 г. в результате коллективизации293.
Как говорится в сводке ОГПУ, «Опубликованные в прессе материалы о раскрытии ОГПУ вредительской организации в пищевой промышленности, по предварительным данным, вызвали сильное возмущение всей рабочей массы московских предприятий по адресу вредителей. Митинги, организованные в день опубликования материалов, почти по всем предприятиям прошли при участии подавляющего большинства рабочих и с большим подъемом». Наряду с осуждением арестованных вредителей «большинством рабочих» приводятся и отдельные примеры «враждебных высказываний», в которых как раз и отражается истинное положение вещей. Например, на фабрике им. Калинина 1-го Госпищетреста одна из работниц говорила в цеху: «Нечем оправдываться коммунистам перед рабочей массой, вот и пустили „утку“, что раскрыли контрреволюционную вредительскую организацию; не мы, мол, виноваты в имеющихся у нас трудностях». Агитация антисоветского элемента сводится к утверждению, что раскрытие вредительских организаций является очередным вымыслом советского правительства, необходимым для того, чтобы «отвлечь внимание населения от создавшегося в стране катастрофического положения» и «скрыть неумение коммунистов управлять страной». Самойловский лесопильный завод: «Дело обстоит не так, как это пишут в „Правде“. Прочитаешь, и сразу странным покажется, что арестованные, не запираясь, рассказывают, что они вредители, что до конца жизни они будут самыми злейшими врагами советской власти, если их не расстреляют. Дело не так, как пишут, и потому, боясь скандала, передали его в ОГПУ судить „втемную“» (старший счетовод ящичного цеха, ведет систематическую антисоветскую агитацию)»294.
В условиях «Великого перелома», окончательного слома нэпа, фактического провозглашения политики «большого скачка», стремление инженерно-технических работников работать «по-старому» воспринималось властью как свидетельство объективной контрреволюционности данного социально-профессионального слоя. В глазах большевиков он превратился из «незаменимого» в «ненужный» и даже «вредный» элемент.