Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 – сер. 1980-х гг. Часть I. Научные исследования - стр. 23
В условиях новой волны ресталинизации, сужения читательской базы объективных научных исследований, примитивной «интернетизации» разноречивой, зачастую фальсифицированной информации пока невозможно говорить о рационализации исторического сознания. Как подчеркивает Л. Гудков, « […] проблема преодоления сталинского мифа заключается не в том, что люди не знают о преступлениях Сталина, а в том, что они не могут считать преступной саму советскую систему»90. Смирение с традицией принудительной модернизации, глубоко связанной с историей России, приводит к уходу от подлинного осмысления истории.
Глава 2. Террор в годы Гражданской войны
2.1. Красный террор и орган его осуществления – УралоблЧК в 1918 г. (С. И. Константинов)
Большой юридический словарь (2004) определяет термин «террор» как физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, убийства политических противников. А терроризм в широком смысле политика и практика террора, вид насильственной преступности91.
Теоретическое обоснование революционного, красного, террора дали еще классики марксизма. К. Маркс констатировал эту закономерность как объективную данность: «…существует лишь одно средство сократить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества, только односредство – революционный терроризм»92. В трудах К. Маркса имелся ответ и на чисто практический вопрос: «Когда успешно совершают революцию, можно повесить своих противников, но нельзя произносить над ними судебный приговор. Их можно убрать с дороги как побежденных врагов, но нельзя судить как преступников. После совершенной революции или контрреволюции нельзя обращать ниспровергнутые законы против защитников этих самых законов»93.
Большевики не только не отрицали революционного террора, но и считали его неизбежным. Благая цель, по их мнению, оправдывает средства. В. И. Ленин в работе «Государство и революция», написанной еще летом 1917 г., разъяснял, что «диктатура пролетариата дает ряд изъятий из свободы по отношению к угнетателям, эксплуататорам, капиталистам. Их мы должны подавить, чтобы освободить человечество от наемного рабства, их сопротивление надо сломить силой […]»94.
История красного террора неотделима от истории органов его осуществления. Любая революция – отмечает историк В. П. Булдаков, – протекает в действительности на личностно-бытовом, а не политическом уровне. Ее исход и историческую судьбу определяет обыватель, а не доктринер. Революционный хаос можно рассматривать как раскрытие «варварского» человеческого естества, запрятанного под ставшей тесной оболочкой «цивилизаторского» насилия власти