Книга осенних демонов - стр. 51
Наступила тишина. Потрескивали огарки свечей, горящие кровавым, коптящим светом, в воздухе разносились усиленные многократным эхом безмолвные стенания.
«Ну, ладно, – подумал Земба. – Отнесемся к этому как к шахматной партии. Сведем к человеческому измерению. У меня в руке снятая с предохранителя граната, у него, скажем, пистолет. Сто пистолетов. Пушка. Лазерное оружие. В разные стороны мы не разойдемся, потому что он меня не отпустит. То, что у меня есть, как-то ему угрожает или мешает. Предположим, я не отдам ему Карту. Граната взорвется. Со мной будет покончено. Со мной уже, собственно, покончено. У него зазвенит в ушах, и ему ничего не достанется. А меня не будет. Или, что еще хуже, я окажусь в его власти. Здесь. В этом ужасном соборе. Нет ничего другого. Нет никакой Другой Стороны. Потому что, если она есть, то почему она не вмешивается? Где мой Ангел-хранитель в бронежилете и с автоматом? Где Другая Сторона? Ведь я здесь один. Я всю жизнь был один. Только я и он. Мой палач. Так что я могу сделать? Поменять орехи на железные пули? Только и всего. Сохранить мои орехи… Если я отдам ему Карту, то, может, будет так, как хочу я. Что ему до этого? Если не отдам – труп. Если отдам…» Вдруг его осенило. Как удар молнии. Он едва не рассмеялся – ведь ему уже не нужна была никакая Карта. Он и так ею не пользовался. Деньги? Мог их зарабатывать и зарабатывал. Впрочем, он уже верил в себя и знал, что справится и без денег. Он уже создал свой шанс и использовал его. Наладил свою жизнь и мог вести ее сам. У него была цель, семья, которую он любил, фирма, которую он лелеял, и место на земле, которое никто не может у него отнять.
Карта помогла ему создать это место, заставила мир позволить ему жить, но была уже не нужна. Ее ценность равна горсти железных пулек. Он выиграл.
– Предположим, я отдам ее… – Он все еще был в ужасе, потому даже не понадобилось ничего специально изображать. – Ты излечишь меня?
– Предположим, что я пообещаю тебе это – ты мне поверишь?
– Мое предположение дает мне больше, чем сохранение у себя Карты, – с необычайным лукавством ответил Земба.
Между его пальцев сочился голубой фосфоресцирующий свет. Он вынул светящуюся, как галогеновая лампочка, Карту. Держал ее между большим и указательным пальцами, словно козырного туза. Туза победы. Противник вытащил из широкого, будто бы сотканного из темноты, рукава руку, ладонь которой уже не была тонкой девичьей ладонью, но узловатой конечностью старца. Только лак на ногтях остался все тот же.
Земба почувствовал, что мир становится на свое место, что остановился космический механизм, замерли чудовищные шестеренки, прекратилось извечное тиканье. Вся его жизнь, и время, и пространство сошлись в одном месте и в одной точке времени. В одной точке. Критической точке. Он протянул Карту. Сухие, искореженные артритом пальцы сжались на другом конце светящегося прямоугольника, слегка запахло паленым, в воздух унеслись тонкие полоски дыма. Земба почувствовал, что Человек Со Стены тянет пластик на себя. Легонько, не для того, чтобы вырвать, а словно проверяя. Достаточно было слегка разжать пальцы, маленькую часть миллиметра. Ослабить давление на пластиковую поверхность. Последняя возможность ретироваться. Последняя секунда перед последним шагом. Время все еще было в одной точке. Он почувствовал, как капли пота катятся по щеке словно слезы. Достаточно лишь отпустить.