Книга осенних демонов - стр. 31

Земба был спокоен. Такая смерть не рождает паники. Какая-то она прозаическая и далекая от внезапной. Подумаешь, машина сломалась! Когда-то у него была машина, которая раз в месяц требовала отделения интенсивной терапии, и он прекрасно знал это чувство бессильного бешенства по отношению к сопротивляемости материала. В первый момент они как-то и не поняли, что происходит. Калахари была всего лишь пятном на карте, грязно-желтым пятном с голубыми кружочками, подписанными Квай или Лекуру, обозначающими оазисы, дорога до которых измерялась часами. Говорили: «Двести километров. Вечером будем в Ситакве». А потом вдруг переход от беззаботного путешествия, в котором единственными проблемами были пыль, которая залепляла рот, и убийственная жара, расплавляющая кузов, до абсолютного обездвижения. Мотор закашлял, как астматик, раздался вздыбливающий нервы визг стартера, а потом обрушилась глухая тишина пустыни. Первые стервятники, которые сначала очерчивают круги на распаленном синевато-багровом небе, а потом наглым образом сидят вокруг машин, словно псевдоплакальщики. Внезапно расстояния сделались немыслимыми, вдруг сто километров стало расстоянием, которое невозможно преодолеть, особенно по трудной местности, особенно имея остатки воды, особенно в Калахари. Кто-то из группы, он даже не заметил кто, расплакался от злости, но Стефан на это спокойно сказал: «Не переводи воду». Никто не впадал в истерику и не ругался, Земба гордился ими. Разбили лагерь, собрали остатки воды, выкопали в песке и камнях ров в форме больших букв F и W. «F» по международному коду значило «нужна еда и вода», а «W» – «нужен механик». Вечером ров полили бензином и подожгли. Порезали на куски нейлоновые багажные сумки и накрыли ими рвы в песке, укрепив края и положив небольшой камушек в середину каждого, вниз положили пустые банки и фляжки. Когда взойдет солнце, внизу из воздуха скопится водяной пар, осядет на фольгу и начнет собираться в банки. Будет несколько глотков воды. В теории. Больше ничего нельзя было сделать. Оставалась надежда и молитва жужу.

Последняя не особенно укрепляла дух еще потому, что Матабеле вынул свой сотовый и печально показал уровень зарядки аккумулятора. Уже неделю не было возможности подзарядить батарею. Это все, что касается вуду.

Ожеховский трудился над насосом, подсвечивая себе миниатюрным фонариком, который держал в зубах, как сигару, разломавшиеся плоскогубцы скользили по прикипевшим болтам. Безнадега.

– Крис, перестань, уже темно, – сказал Крицкий. – Сегодня ничего у тебя не получится.