Книга несчастных случаев - стр. 68

Всякий раз Мэдди вспоминала, как потеряла контроль над собой. Отключилась. Выпиленная сова исчезла. И опять это крадущееся подозрение, что такое уже случалось прежде.

Боязнь создавать произведения. Или боязнь того, кто их создает?

– В художественном процессе есть что-то такое, что вселяет в тебя страх, – продолжала Труди, изображая левой рукой в воздухе что-то вроде трепещущей бабочки. – В чем дело, сказать не могу. Я не экстрасенс. Быть может, ты наткнулась на чужую боль. Или нашла что-то внутри себя. – Помолчав, она добавила заговорщическим тоном: – Если нужно, я знаю одну экстрасенсшу. Очень приятная дама. Вообще немного шизанутая, но очень приятная.

– Странная ты какая-то. И ты не права. – Подумав немного, Мэдди добавила: – И у меня нет желания говорить с твоей вот этой вот. Господи!

– Чудесно. В таком случае тебе нужна капсула.

– Капсула?

– Камера сенсорной депривации[37]. Это почти так же здорово, как ЛСД.

– А… ха… да… нет… я не собираюсь…

Мэдди не закончила свою мысль, поскольку их прервала официантка, спросившая, решили ли они наконец, что будут заказывать.

– Извините, – пробормотала Мэдс. – Я не могу… не знаю… я не смотрела меню. Можно еще минуточку?

Кивнув, официантка удалилась. Мэдди уставилась в меню. Она видела слова, но не понимала их смысла. Поколебавшись, спросила у Труди:

– А ты сама когда-нибудь была художником?

– Пффф! – Труди махнула рукой. – Боже, нет. Я чувствую искусство, когда его вижу, но сама не творю. Одни люди – создатели, другие – вампиры, и я отношусь к последним. Мы жиреем на ваших идеях и вдохновении. Я же лишь очаровательный ленточный червь, дорогая…

– Но ты знакома со многими художниками.

– Разумеется.

– У них когда-нибудь бывают… – Как бы спросить об этом получше? – У них когда-нибудь бывают обострения?

– Обострения?

– Ну, нервные срывы.

Труди издала резкий, слишком громкий смешок.

– Нервные срывы? У художников? Это все равно что спросить у человека, чесался ли он когда-либо на людях. У вас, творческих натур, это, дорогая, встречается так же часто, как шоколад и арахисовая паста в холодильниках. – Она понизила голос. – Но по тебе этого не скажешь. Ты всегда такая… собранная. Что позволяет предположить: когда ты рассыплешься на части, это будет нечто зрелищное.

– Не заигрывай со мной.

(Труди была лесбиянкой и порой просто невыносимо флиртовала.)

– А я и не заигрываю. Я на диете без углеводов, и ты для меня в этом смысле – мучное. Просто хочу сказать – человек, застегнутый так туго, вероятно, лопнет, если на него надавить слишком сильно. Не хочешь поведать, что стряслось?