Книга Авроры - стр. 10

Папа был даже чуть выше ее, но его черты были мягче, хотя он и мужчина. Не такие угловатые, что ли, зато были выразительные зеленые глаза. Но конечно же, мне передался карий от матери.

– Ага – отмахнулась я.

Мое «ага» означало не больше, чем «нет», но с вариантом на отвали. Типо, и отказала, и не пришлось при этом далее выслушивать все подряд. Обычно к одному и тому же вопросу мама не имела обыкновения возвращаться дважды, если он действительно ее не волновал.

И вот когда они и поехали за обоями, мне стало особенно тоскливо. Почему-то печаль по утрате человека приходит всегда запоздало. Не когда он умирает, не когда его хоронят, а лишь потом, когда отсекают последнюю нитку от связи с ним. Моей ниткой стал бабушкин дом. Теперь, кроме книг, у меня от нее ничего не осталось.

Но поскольку взятые из шкафчика пара книжек была мне слишком хорошо знакома, я вновь вернулась в комнату и достала из шкафчика тот самый блокнот, о котором на время забыла.

Теперь я принялась изучать его более внимательно, и пролистывая каждую страницу, обнаружила еще одну схему. Она была в кипе пустых листов. Таковых в конце блокнота оставалось порядком тридцати и раньше я туда не заглядывала, думая, что пустые все, но теперь от нечего делать пролистала и их, потому нашла эти каракули.

Конечно же, так же принадлежащие бабушке.

«Иерархия.

Финубус – создатель.

Капитолий – сб серафимов, упр

Серафимы – высшие ангелы, наиболее приближенные к Финубусу

Архангелы, ангелы – ниже

Сатана – вл. ада

Архидемоны – приближенные ст.

Демоны – низшие

Васпес – др серафим, Капитолий, 1 из 5»

Большинство из криво написанного мне было непонятно. Слишком краткие сокращения, никакой возможности понять, что они означают. Да и, если честно, я сомневалась, что они означали хоть что-то даже для бабушки. Судя по нехронологическому неполному изложению, даже она не могла толком понять, какую историю хочет написать. Ах нет, точнее рассказать. Она ведь была в том состоянии, когда стена вымысла и реальности уже стерлись.

У нее получилась бы неплохая книга, если бы она выливалась из нее чернилами на листы, а не если бы бабушка сама прыгнула туда с головой, забыв где выход.

Я покрутила ее в руках.

Было такое чувство, словно бабушка начала мне рассказывать сказку, но очень скоро сама забыла, о чем говорила, и в итоге получился кавардак. Теперь я уже точно обмотала блокнот небольшим бантиком и окончательно уложила в шкафчик. Вряд ли он поможет мне напоминать о бабушке.

Только если о том, что к концу своих дней она была не в себе.

И я решила прочесть опубликованную версию Вурдалаков, до которой раньше не доходили руки. Здесь все было понятно, и здесь в каждом слове и обороте я узнавала свою бабушку. Даже представляла, как на том или ином предложении она бы улыбнулась, рассказывая это, или что-то вкрадчиво добавила. Или вот здесь, например, когда читателям только предстает образ Вурдалака Биргера, она наверняка вкрадчиво хихикала, описывая его большие клыки и представляя, какой ужас они наведут на детей. Сама уже зная, что Биргер окажется тем самым героем, который всех в конце спасет.