Книга Авроры 3. И дрогнут небеса - стр. 31
Один неверный шаг, одно неверное слово – и меня скрутят, дабы я даже в теории не могла представлять опасности.
Я внимательно всмотрелась в бабушку.
Быть может, если бы кто-то из них, хотя бы один, сказал мне о том разговоре за закрытыми дверями.. но нет. Они молчат, потому что не могут довериться мне.
Тогда какие основания есть у меня, чтобы довериться им?
Пока я не пойму, что это – не скажу никому.
Потому лишь жму плечами в ответ на ее вопрос:
– Все нормально. Просто дурно стало, я всю ночь не спала.. видимо, дает свои плоды.
Бабушка подозрительно сощурилась, оглядела меня.
– Ты уверена?
– Да. Абсолютно.
Ложь частенько очень просто срывалась с моих губ. Но никогда раньше она еще не звучала так убедительно.
Я увидела в бабушкиных глазах веру, а значит, маневр получился более, чем искусным.
Однако, глянув на Катуса, поняла, что его провести не удалось.
Он видел, какая я возвращалась в мир после видений.
Даже если он не понял, что конкретно я видела, то точно не поверил в то, что это был обычный обморок.
Он почувствовал ложь.
Но промолчал.
Вернувшись к воротам Верховой Башни, мы оседлали Нитр и взмыли в небо.
-8-
Бабушка приземлилась самой первой. Спрыгнув со своей Нитры, она хлопнула существо два раза по ноге и то взлетело в небо, куда-то направившись.
– Куда оно? – спросила я у бабушки, но та уже сделала слишком много шагов в сторону школы. Либо не услышала меня, либо не посчитала нужным оборачиваться и отвечать на столь неважный вопрос.
Однако, так же сделав со своей Нитрой, Лито устало объяснил:
– Этот жест позволяет им вернуться обратно в свой дом. Для этих четырех Нитр, их дом – Верховая Башня. Или Капитолий. Не знаю точно, у кого именно твоя бабушка их позаимствовала.
Катус так же слез с Нитры, и хлопнул ее дважды по ноге. Жест получился каким-то механическим. После чего его глаза, не задерживаясь ни на чем конкретно, прошлись по моему телу.
Наши взгляды пересеклись.
И на мгновение я поняла, что даже желаю, чтобы он захотел сейчас отвести меня в сторону и выяснить отношения. Спросить, какого черта это было, и почему я солгала не только этим двоим, но и ему. Тогда бы я смогла плюнуть ему в лицо тем, что он первый соврал мне. И не о чем-то там – а о том, что касается только меня!
Может, он нашел бы какое-то достойное оправдание. А может, просто признал бы свою вину – и мне бы этого хватило. Я бы рассказала о том, что видела – уверенная, что от него мне не ждать беды.
Мы бы стали ближе.
Я бы знала, что во всей школе у меня, по крайней мере, есть хотя бы один бессмертный, кому я беспрекословно могу доверять. С кем могу делиться любой дичью, что увижу, услышу или чего испугаюсь.