Книга Авроры 3. И дрогнут небеса - стр. 27

– Учеников школы не собираются принимать в Капитолий. В Ад демонов не пускают, так как его сейчас проверяют. Нас незаметно прижали и закрыли в стенах школы. Мы в западне и пока отрезаны от остального Поднебесья.

Я подпрыгнула от того, как Катус неожиданно треснул кулаком по балке, и та с грохотом раскололась.

– Заносчивые ублюдки!

Пара столичных жителей опасливо обернулась на нас.

– Успокойся – процедил Лито, но демон не обратил на него никакого внимания.

Он схватил бабушку за руку и притянул к себе, заставляя посмотреть на него:

– Эти мрази забирают Ад – мой дом! И при этом даже не собираются его защищать! Кто вы, ангелы, как не трусы и эгоисты?!

Его глаза пылали красным.

Но бабушка и не попыталась вырваться из его объятий. Она лишь сильнее закинула голову наверх, чтобы уменьшить расстояние, возникшее из-за их роста, и процедила, не отводя от него глаз:

– Кто вы, демоны, как не шавки, которыми управляли и которых так легко припугнуть?

Ее слова окончательно взбесили Катуса. Он схватил бабушку за горло и прижал к стене. Демон не сдавливал ей трахею, но как бы тем самым фиксировал унизительное положение. Лито, озабоченно оглядываясь, попытался оторвать его – но Катус лишь с размаху откинул ангела, будто какую-то картонку.

– Катус! – я трижды ударила его по спине.

Ему плевать.

Не уверена, что он даже почувствовал эти удары.

Что самое странное – бабушка лишь продолжала смерять его небрежным взглядом, не выказывая никакого сопротивления. Наконец, он сам отпустил ее и отшагнул.

Она лишь невозмутимо поправила свою одежду.

– Сейчас время разочарований, Катус. Во мне, в Верховой Башни.. – она глянула на Лито – в Калиго.

– Разочарований? – я вскинула брови – серьезно? Ты столько страданий принесла Калиго, и какого-то черта продолжала быть в нем так уверена?

– Я была в нем уверена, потому что считала его хорошим бессмертным.

– Хорошим?

Теперь изумился даже Лито.

– Да он вас искренне ненавидел и никогда этого не скрывал.

– Ненависть – бабушка рассмеялась – где есть она, там всегда есть любовь. Но его поступок – это не ненависть.

Ее лицо вновь стало жестким.

– Это слабость. Терпеть не могу слабых мужчин. Какое унижение. В свое время он первым оценил меня по достоинству.

Бабушка замолчала, словно не уверенная в уместности своего рассказа, но все-таки продолжила:

– Я тогда только поступила в школу. В то время, к Нулевым относились еще более пренебрежительно, чем сейчас. Позже мне удалось доказать, что люди ничем не уступают бессмертным, но тогда я только начинала свой путь борьбы.

– Это было мое первое занятие на земле. Тогда Нулевым еще не было запрещено пользоваться водоворотом до определения. Я должна была уговорить женщину остаться в семье. С мужем у них давно были разные жизни, и связывал их лишь ребенок. Они постоянно ругались, но я видела в глазах дитя страх пред уходом его матери.