Размер шрифта
-
+

Книга Амадея - стр. 4

– Этот не помрет. – Развеяла его надежды ведьма. – И не надейся. И вот еще что – я тебе его не навсегда отдаю. Через десять лет, день в день, вернешь его туда, откуда взял.

Сепий оживился. Это уже другой разговор: десяток лет как-нибудь прокормит он лишний рот, тем более, такой маленький, а как жизнь мальчишки устраивать – не его забота будет.

– Что, ожил? – усмехнулась ведьма. – А то, что я к тому времени уже в земле сгнию, тебя не смущает? А, помолчи. – Она махнула на Сепия свободной рукой. – Главное, запомни – ровно через десять лет приведешь мальчика сюда, где моя хижина стоит, в мой Ведьмин лог. И уйдешь, не оглядываясь. Непохоже, чтобы ты уж очень совестлив был, но оставить ребенка одного в таком месте – тоже суметь надо. Последний раз спрашиваю, согласен?

– Согласен.

– Хорошо. Тогда вот мои условия – ты забираешь мальчика к себе в дом, не пытаешься избавиться от него, растишь как своего ребенка – до оговоренной поры. Я взамен выхаживаю твою жену, чего бы это мне ни стоило. Тебе с нашей сделки живая жена и младенец в придачу, мне – спокойная старость. Уговор? – ведьма плюнула себе на ладонь и протянула руку старьевщику.

– Уговор. – И Сепий крепко пожал ведьмину руку.

– Держи. – Ведьма протянула Сепию младенца. – Теперь он твой. Его зовут Амадей.

Старьевщик покачал легкий сверток, невольно улыбнулся безмятежному покою ребенка, чья судьба только что круто изменилась.

– Ишь ты, беленький какой… будто мукой обсыпали.

– Он альбинос. – Бросила ведьма, кутаясь в дорожный плащ и собирая котомку. – У него все белое, кроме крови и глаз. Они красные. Привыкнешь. Ну, пошли, что ли?

Ведьма провела в доме старьевщика неделю; за это время она выходила умиравшую, навела в доме порядок, даже приласкала детей. Если не считать того, что ее настои, которыми она поила жену Сепия, варились из подозрительных даже для старьевщика ингредиентов, а саму ведьму не замечал никто, кроме домочадцев, – все было так мирно, будто приехала помочь с хозяйством старая тетушка из деревни.

Жена Сепия приняла известие о новом ребенке с великолепным безразличием породистой свиньи, впоследствии она заботилась о нем так же, как и о собственных отпрысках – то есть почти никак. Дети росли как сорная трава, бегали полураздетыми и голодными, ни воспитанием, ни тем паче образованием их никто не был озабочен, разве что улица. И если Амадей и выделялся среди прочих старьевщиковых детей, то только белыми как кость волосами и проглядывающей сквозь слой грязи белой кожей – прочие в их стае были смуглыми и черноволосыми.

Страница 4