Книга Амадея - стр. 16
Однажды в «Копченый хвост» заявился гость, при виде которого Горча поморщился, а хозяйка нахмурилась. Судя по виду, это был моряк – смуглый, жилистый, с походкой вразвалку; он оставил миску с сухарным супом нетронутой, а вот подогретое с пряностями вино заказывал уже в пятый раз, при этом он еще чего-то подливал в кружку из своей фляги. Проходя мимо, Амадей вздрагивал – этот гость был зол как цепной пес, у которого отняли кость; в бытность свою нищим городским мальчишкой он встречал таких людей – обычно их вышвыривали из трактиров с уже в кровь разбитыми лицами, или они спешили куда-то, расталкивая все и всех на своем пути.
Когда выпитое вино возымело свое действие, моряк грохнул кружкой о стол, уставился на раскисшие сухари в забытой суповой миске и заорал – что за отраву подают в этой дыре, худшей дряни даже на исходе плавания не бывает, где почет и уважение, заслуженное гостями, деньги дерут, а… Тут он с размаху швырнул миску в стену, выхватил из-за пояса нож и вогнал его в столешницу.
Гости постарались отодвинуться подальше и сделать вид, что ничего не произошло, Стафида у себя на кухне огляделась в поисках скалки. Амадей еще раз прислушался к безмолвному крику, исходившему от моряка, и рискнул.
– Господин! Господин, защитите меня, прошу вас! – Мальчик подошел и встал рядом, заглядывая в глаза гостя. – Хозяйка прибьет меня за битую миску, скажите ей, что я не виноват!
Моряк перевел налитые кровью глаза на мальчишку.
– Чего? А… ну да, кому же еще отвечать, как не самому слабому…
Амадей выдержал тяжелый, мутный взгляд и доверчиво положил руку на стол, рядом с торчащим ножом. Моряк оглядел его и вдруг глаза его прояснились.
– Разрази меня гром, парень, да ты храбрец! А сам… кожа да кости, в лице ни кровинки, в чем жизнь держится! Небось голодом тебя тут морят, знаю я эту породу трактирную, все жилы вытянут… – И он бросил на стол тяжелую серебряную монету.
– А ну, неси-ка еще две миски похлебки! Да поаппетитней этой размазни! И скажи хозяйке, что я без компании не ем, так что ложку себе захвати. – И он захохотал, весьма собой довольный.
Через пару минут они сидели рядом и уплетали ту же похлебку, которой Стафида накормила Амадея в его первый день в ее доме. Поев, моряк посветлел лицом, выпитое горькое вино отпустило его; он достал из-за пояса трубку, кисет и закурил.
– Ну что, так получше будет? – и он подмигнул сытому Амадею.
– Так-то да, будет получше, как сказала кухарка дворецкому, когда он отливал в кувшин для господского вина из своего собственного крана, – и мальчик подмигнул ему в ответ.