Книга 3 Зарождение силы - стр. 44

– Две группы волх'ов быстро приближается со стороны первой секции. Примерно три километра, – сообщил поводырь.

И опять новые команды. Две секции свелись в одну колонну и приготовились к принятию удара волх'ов.

– Разве можно этот удар сдержать?

– Можно, хоть и трудно и всякое бывает. Вот если бы у них были рога, то почти невозможно, а так – сдержат. Накопители достаточно полные.

– Группа волх'ов быстро приближается со стороны восьмой секции. Дистанция та же. До атаки не больше пяти минут.

– Если пройдут вдоль секции и ударят по одной с двух сторон, то раздавят.

– Нужно собраться воедино.

– Не успеем. Орки наседают.

Переговоры шли быстро, а решения принимали ещё быстрее.

Началось перестроение всех секций. Орки препятствовали этому и вынуждали к активным действиям. Мне казалось, что они успели. Теперь построение напоминало прямоугольник. Удар волх'ов был очень сильным. Эти свирепые хищники массой под пятьсот килограмм, готовы были снести всё на своем пути. С двух сторон их встретили массированные магические удары, сбивая с ног и опрокидывая. Левой стороне повезло меньше. Не имея достаточной магической поддержки, удар в полной мере пришлось держать щитоносцам.

С первых же минут мне было очевидно, что седьмая секция, а именно туда пришелся основной удар, не устоит. Волх'и опрокинули щитоносцев и магический барьер в их секции распался на отдельные фрагменты. Сотники и десятники оперативно перестраивались. Секция распадалась на организованные подгруппы и пыталась слаженно организовать отступление. Удар пришелся практически со всех сторон и помочь им никто не мог. Через полчаса под натиском волх'ов от секции мало что осталось. Отступить удалось не больше четверти, благодаря выдвинутым резервам. Почти полторы сотни безвозвратных потерь.

– Вторая группа за последние пять минут не смогла продвинуться ни на шаг, – голос поводыря звучал холодно и отстраненно. Как будто он сейчас находится далеко отсюда.

– Чем можем им помочь?

– Мы сковали орков и собрали тут большую их часть. Нам не выстоять, если резервы направим туда.

– Да и нам самим придется идти под аналогичным давлением.

– Значит ждем. Если ситуация за четверть часа не изменится – полное отступление.

Я стоял на вершине стены и прекрасно всё слышал, да и многое видел. Через глаза мы получаем огромную часть информации об окружающем мире, но сейчас они мешали. Глаза всем мешают, когда нужно погрузиться во внутренний мир, войти в своеобразный транс. Для этого люди и опускают глаза – чтобы видеть только перед собой минимум информации – значит минимум отвлекающих факторов. А ноги при этом ведут их домой. Вот и я опустил глаза и они остекленели. Внешний мир угасал и его место занимал воображаемый, внутренний. Он накладывался поверх внешнего. Всегда удивлялся этому эффекту, когда глаза "видят" не то, что есть. Вот и я не видел перед собой поле сражения, оно заменилось шахматной доской. Исчезли воины, орки, волх'и, командование, шаманы... все исчезли и вместо них появились шахматные фигуры. Я не видел ничего, перед моими глазами стояла шахматная партия с отцом. Я знал её наизусть и не раз играл её снова и снова. Она была особенной. Я умудрился проиграть дважды за одну игру. Но сейчас она проносилась в моей голове как в первый раз и, как в первый раз, я чувствовал всё, что чувствовал тогда. Ведь шахматы – это не простая игра, а настоящая война. За шахматной доской происходят самые ожесточенные сражения. Стратегия, тактика, выбор вектора атаки на протяжении всей игры, от первого до последнего хода. Я тогда сдался, потому что не видел перспектив для дальнейшей игры. Бывает, особенно когда изучаешь новое начало, новый дебют. Но отец перспективы видел и предложил поменяться фигурами и продолжить играть. Это был вызов мне. Я признал свое поражение, а теперь отец за черные фигуры готов был мне доказать, что позиция была не проигрышная и это с таким материальным перевесом на доске?! Я принял вызов. Отец стал играть моими фигурами и сделал ход королем в сторону центра."Ну так он только ускорит проигрыш". И через несколько ходов я объявил ему мат... но был удивлен тем, что ему нашелся ход и король пошел дальше на меня в центре доски. Я подвинул пешку, вот теперь ему точно некуда ходить и следующим ходом будет мат. Отличная позиция, преимущество в фигурах... и что могла сделать его последняя одинокая ладья? Отец улыбался, а в душе он ликовал. Я что-то упускаю. Ну, поставит он мне шах, так я отойду королем, и шахов больше нет. Он взял ладью и медленно подвинул её на первую линию. "Шах". Ожидаемо, отошел. Ошеломляющий ход – ладья Н1 "Шах", объявил он. Жертва ладьи!? А дальше то что? Понимание приходило медленно. А дальше черным нечем ходить. Все пешки и король зажаты, а это пат. И по правилам игры ничья. Жертву принимать нельзя. Но на любой мой ход следовал шах. Вечный шах, вынуждающий меня принять жертву. Ничья в данной партии означала для меня второе поражение. Сначала за одну сторону я сдался, а потом за вторую сторону не смог реализовать преимущество. "Ладья, которая смогла сделать то, что я не смог просчитать – умереть". Тогда отец пояснил мне, что если идти вперед на противника, то это его дезориентирует. Ибо мы анатомически привыкли смотреть и действовать вперед, а не на себя.