Книга 1. Прорыв - стр. 5
– Рад видеть вас на борту нашего судна, – произнес он стандартную фразу и сделал приглашающий жест. – Стюард проводит вас в вашу каюту.
Сапиенс вполне по-человечески кивнул (впрочем, это был общепринятый жест в Межзвездном Союзе) и неожиданно звучно пророкотал – посторонний мог бы подумать, что это заработал стартовый двигатель:
– Извините, что доставил вам неудобства. Я лететь не собирался, но тут получил сообщение… Неожиданное… Вот и пришлось срываться с места…
– Бывает, – сдержанно сказал Макнери. – Возможно, в неожиданностях и состоит вся прелесть жизни.
– Возможно, – согласился сапиенс уже не так громко, следуя за капитаном в коридор. Там поджидал, поглядывая на часы, парнишка-стюард из практикантов.
– Как говорится, движение – всё, конечная цель – ничто, – не упустил Макнери случая продемонстрировать свою склонность к философствованию.
Развитию этой склонности способствовало пребывание в долгих рейсах – ведь при перелетах от планеты к Дыре и от Дыры к следующей планете у капитана не слишком много работы. Для работы есть экипаж, а капитан наблюдает за общим состоянием дел, при необходимости общается с пассажирами да устраивает головомойки подчиненным, если что-то вдруг идет не так. Впрочем, боги Космоса благосклонно относились к Линсу Макнери, оберегая его от беды. Самой страшной бедой было бы погружение в космоворот – они возникали временами то здесь, то там, совершенно непредсказуемо, и поглощали корабли. Еще ни разу не было обнаружено ни кусочка пропавших судов, и капитану Макнери подчас представлялось огромное кладбище космического транспорта, расположенное в каких-то иных пределах. Но, как уже говорилось, боги Космоса не создавали ему больших проблем… до поры?
– Тут можно и поспорить, но не стоит, – отреагировал на изречение капитана сапиенс и в сопровождении стюарда направился к лифту.
Линс Макнери даже не подозревал, что это суждение о движении и цели было высказано еще в Темные века – он пришел к нему самостоятельно, когда «Пузатик» поставили на внеплановую профилактику в бурдужангском порту. Случилось это три года назад – тогда, после аварии с «Космозавром», был срочно составлен список кораблей, на которых надлежало незамедлительно проверить квинтатурбокомплексы. Непредвиденное двухнедельное пребывание на Бурдужанге способствовало тесному общению Макнери с капитаном «Синего змея» Владо Ларио (старенький «Синий змей» тоже попал в этот список и стоял в соседнем доке). Как-то ночью, допив все, что у них было, два бравых капитана пустились в путь из портового общежития в портовую же таверну… а местный порт явно проектировали одни люди, а строили совсем другие, с противоположными воззрениями… или же все-таки дело было в количестве выпитого… Последнее, пожалуй, вероятнее всего. В общем, когда Макнери и Ларио к рассвету добрались-таки до таверны, выпивать им уже не хотелось. Разумеется, они проявили присущую капитанам Космофлота волю, перебороли себя и все-таки выпили… но ожидаемого удовольствия не получили. Возможно, и потому еще, что напиток им подали какой-то подозрительный. После первого же стакана на Макнери напала перманентная икота, сотрясавшая все его дубленое нутро космического волка, а Владо Ларио ввалился на кухню и стал требовать от тамошнего персонала немедленного старта таверны и вывода ее на околопланетную орбиту. Вот тогда в растормошенных икотой мозгах Макнери и родилось изречение: «Движение – всё, конечная цель – ничто». И, как ни странно, капитан его запомнил…