Ключ разумения - стр. 39

– Я вижу, господин генерал, – сказал Колобриоль, намекая на папаху на голове обезьяны, – вы уставились на мой сиреневый фрак, видимо, он вам по нраву. А ну-ка, одевайся! – Он помог надеть Микки фрак и остался в белой, хорошо видной в ночи рубахе. Вот незадача! Потёрся о стену, попачкал беленькую землёй, даже плюнул на неё – уже не так видно! И тут вспомнил, что остаётся-то Микки, а он уходит к невесте – в грязной рубахе – идиот! К тому же под землёй кто белизну разглядит! Он плюнул ещё раз, уже с досады.

– Сиди здесь, вот так, – сказал он, усаживая Микки, – я должен непременно поздравить Светлину, хотя бы цветы подарить. – Он почесал обезьяну за ухом, отчего та заурчала, как кошечка. – Я скоро вернусь и принесу что-нибудь вкусненькое.

Из-за решётки он послал Микки прощальный воздушный поцелуй. «Эх, надо было папаху с её головы снять», – подумал он, вползая в подземный ход. И тут он вспомнил о настоящем генерале, о Бонавентуре. За мыслями о невесте он совершенно забыл о нём. Ведь если генерал понял, что в яме не Ангор, то… то Метьер сюда больше не вернётся, в конце концов, этот Трисдвараз уже далёко. Вот только Микки немного обманул, но… но что они сделают с обезьянкой? – смешно! Смешно-то смешно, а совесть немного мучила, первый стрелок страны был очень совестливый молодой человек! Но оставим его пока под землёй, Микки в яме, и вернёмся к Ангору.

…Подземный коридор был рассчитан на то, чтоб по нему пробежал зверь: тигр, лев, или пантера, и попал на арену, где проводились кровавые спектакли: поедания приговорённых к казни. Раздватрис мог передвигаться если не по-пластунски, то на четвереньках, но встать он никак не мог, в звериные сторожа и уборщики набирались люди не рослые и без претензий. «Гномы, что ли, рыли эти ходы», – с досадой думал Ангор, вставая на карачки. Хорошо ещё, что было не совсем темно, неяркий жёлтый свет от оставленного карликом где-то впереди фонаря немного освещал путь. Когда он поравнялся с фонарём, то оставил его висеть на стене, ползти и так было трудно. Проползя ещё немного, он услышал приближающиеся рыки зверей и остановился. «Арена… Хотелось бы знать, опущена ли решётка на входе, а то, может, лучше вернуться и чуть оттянуть встречу со смертью?» Он колебался, куда ползти. «Пупс-то прошёл, или… он был посланцем тех, кто жаждет скорейшей расправы надо мной? Но тогда бы он мог выпустить зверей прямо в яму, к чему эти сложности?» Ангор пополз вперёд, он жил во многом интуицией и не почувствовал предательства. Рыки стали громче, сквозь звериную вонь пахнуло свежим воздухом – арена находилась под открытым небом. Неужели придётся выходить тут, в сотне метрах от занятого чернью дворца?! Свет оставшегося позади фонаря совсем померк, и тут рядом с правым ухом тихо свистнули. Он замер и повернул голову. В нише на большом плоском камне сидел карлик Пупс. В руке он держал маленький тускленький красный фонарик. Карлик приложил палец к губам и кивком головы позвал Ангора. Следом за вошедшим он опустил решётку, даже запер её, и пошёл с красным угольком вперёд по коридору. Под дворцом и парком была целая система подземных ходов на случай вражьей осады, прорыты они были очень давно, и хоть войны не предвиделось, третий толстяк, по прозвищу Младшой, занимался их реставрацией. К радости Ангора, довольно долго он мог идти почти не сгибаясь. Так продолжалось почти полчаса, но вскоре то ли земляной пол стал повышаться, то ли потолок снижаться, но пришлось снова опуститься на четвереньки. Было к тому же сыро и довольно холодно – и вдруг они упёрлись в стену. Скорее это был не расчищенный старинный подземный ход.