Клятва золотого дракона - стр. 48
Как не помнить направления, если последние два года только тем и занимался, что ожидал, когда тебя позовут к новым свершениям, и представлял, как пройдешь по знакомым и незнакомым еще местам подземий, ведомый страстью вершить великие дела, величайшие дела! Очистить подземья от гадости и всякой гнуси, отбить кусочек, еще кусочек бывших гномских владений у пустоты, забвения и подземных тварей, чтобы а-рао даже не смотрели в эту сторону, чтобы пауки не смели плести тут свои сети, чтобы летучие мыши разлетались подальше с писком ужаса, чтобы лава не торила сюда дорогу. Чтобы каждая подземная тварюшка знала: здесь места обитания гномов, когда-нибудь они вернутся сюда, великие, гордые и могучие!
И зачем он столько времени просто сидел и ожидал, когда же кто-нибудь придет? Отчего он сам не пошел навстречу свершениям, когда это так просто, ведь только и требуется, что встать и начать переставлять ноги! Левая, правая, левая, правая, и торба с припасами болтается на бедре, и верный спутник Гилли Обжора тащит еще больше припасов и, открыв рот, слушает твои истории и грядовые байки, и ты еще помнишь, оказывается, где можно найти воду, а где разжиться яйцами из кладки прыгунов и…
– Как же не бояться хробоидов? – приговаривал Гилли. – Они, говорят, огромные до ужасания и в любой миг могут выскочить на тебя из-под земли!
За дни, проведенные в пути, в подземных глубинах, Обжора показал себя надежным товарищем, бесстрашным воином, выносливым ходоком и в целом годным для совместных предприятий гномом. Жрал, конечно, многовато – как с сожалением отмечал сам Гилли, «к буйству лавы я готов, а смириться с пустым пузом что-то никак не получается». Зато два дня назад он смело бросился в бой с целым семейством прыгунов, на которое из-за собственной беспечности вывел их Кьярум – он даже не предполагал, как сильно разрослись места обитания глубинных тварей за те два года, что он просидел к Гимбле. Спрашивается, куда смотрят грядовые воители? Неужто они покинули эти места? Или… совсем пропали?
Пеплоед старался не думать об этом и о том, что будет делать, если не найдет грядовых воителей ни в одном из известных ему мест. Пытаться сделать что-то в подземьях в одиночку – ничуть не менее дурацкая затея, чем развести руками и вернуться в Гимбл, пояснив спутнику: «Ну, не получилось».
Словом, в тот день им с Гилли пришлось принять неожиданный бой с прыгунами, и Обжора отважно бился с добрым десятком тварей, самая мелкая из которых была ростом ему почти по пояс, и его меч мелькал, как шальной, отрубая приплюснутые головы с длинными глазами-щелями, рассекая до кости длинные змееподобные шеи, оставляя раны на серо-розовых спинах и боках, и боевые вопли Гилли гремели, как большой колокол, отдавались от стен, метались в вышине, сгоняли с места спавших там летучих мышей. И Гилли совсем не ныл, когда от укусов прыгунов у него посинела и раздулась рука, лишь посетовал, что теперь не так удобно будет держать ложку и клинок, пока опухоль спадет. Яд прыгунов слишком слаб для гнома, хотя, конечно, такие большие кусачие семейства нешуточно опасны, и Гилли повезло, что его цапнули всего три раза, а не десять. Даже один прыгун, говоря по правде, мог доставить немало неприятностей, если бы ему удалось впиться в горло, шею или затылок. Знавал Кьярум грядовых воителей, прошедших через стычки с молодыми хробоидами и гигантскими ядовитыми пауками, а потом павших жертвой парочки удачливых прыгунов или стрекучей лозы – растения, что жило у лавовых рек и озер в местах былых сражений. Растения обвивали свою жертву тугими неразрывными жгутиками, как веревками, и утаскивали в нагретую лавой почву. Там беспомощное тело быстро испекалось – испекалось, но не обугливалось – а стрекучая лоза потом долго питалась продуктами его разложения.