Клятва сбитого летчика - стр. 7
Лейтенант Строк согласился:
– Это верно. Я тоже его знаю.
– Посему, – Чандлер без указки, пальцем показал на карте, – вылетайте немедленно, у нас незакрытым остался вот этот участок.
– Там недалеко стоят русские ракетчики.
– Да, дивизион Татарцева. Но к ним не соваться. Процедите лишь берег реки с нашей стороны.
Первая потеря
Американцы здесь редко показывались, и Кан решил, что их можно не бояться. Это был не шестьдесят восьмой год, когда янки еще отваживались разгуливать по джунглям. Сейчас они чаще всего охраняли самих себя, свои базы.
Кан не был профессиональным военным. По партийному зову взял он в руки оружие.
Восемь его бойцов в черных рубашках, с автоматами, расположились на поляне, отделенной от реки лишь редким кустарником. Автоматы стоят пирамидой, бойцы едят. Они слишком безмятежны. Выставлены два часовых. Один прислонился спиной к дереву, вырезает перочинным ножом фигурку из ветки. Второй залюбовался полетом бабочки. Он юн, еще по-детски улыбается.
Среди деревьев как тени бесшумно движутся спецназовцы Алена. Он сам на правом фланге, там, где вырезает фигурку часовой. Вытаскивает свой тесак. Жестом показывает ближайшему подчиненному обходить слева.
Вьетконговцы закончили трапезу. Один из них говорит:
– Товарищ Кан, контрольное время, а тех, кого мы ожидаем, нет.
Командир отряда смотрит на часы:
– Еще две минуты. Они обычно точны. – Потом он переводит взгляд на реку. Там плывет бамбуковый плотик. Он пуст и плывет точно с такой же скоростью, с какой движется вода. Такие плотики нередко делают мальчишки в деревнях, чтоб плавать по заводям. Кан улыбается, встает с земли. – Они очень точны, – повторяет он.
И тут Ален выходит из укрытия, намеренно делает так, чтоб часовой увидел и повернулся к нему. Часовой видит Алена, у него расширяются глаза, он делает попытку сорвать с плеча автомат, но Ален уже бросает нож в часового. У него фирменные броски – лезвие входит в горло вьетнамцу.
Так же спокойно, уверенно действуют и другие спецназовцы. Летит граната в стоящие пирамидой автоматы, они разлетаются огненным столбом. Юный часовой не успевает выстрелить – пули входят в него, он дергается, падает лицом в цветы, где летала бабочка. Американцы расположены в одну цепь, хладнокровно расстреливают вьетконговцев. Те прижаты к воде, лишены оружия. Кан делает попытку поднять с земли отлетевший после взрыва автомат, но падает рядом с ним.
Еще звучат выстрелы, а Ален уже спокойно идет за своим ножом, выдергивает его из трупа, пробует пальцем острие. Он смотрит, как из-за кустов, из-за стволов деревьев выходят с винтовками на изготовку его бойцы. Им уже не по кому стрелять. Вьетнамцы лежат убитые. Ален наклоняется, поднимает нож и фигурку, которую вырезал убитый им часовой. Нож – перочинный, Ален презрительно отшвыривает его в реку. При этом видит плотик, качающийся метрах в десяти. Но плотик не привлек его внимания. Он рассматривает деревянную фигурку. Это женское лицо. Немного подумав, кладет ее в карман. Опять смотрит вокруг. Река, плот, берег, лес, трупы. Его бойцы, винтовки на изготовку, просматривают все стороны. Ничто не изменяется в его лице. Говорит без всяких эмоций, привычно, показывая пальцем на двоих бойцов, которые стоят ближе к нему: