Кляпа. Полная версия - стр. 57
В тишине, в полумраке, под пледом с комиксами, среди гантелей, зарядки и героев мультфильмов, Паша, не поднимаясь, произнёс:
– Ну… зато со светом разобрались.
Валентина рассмеялась. Уже без паники. Просто потому, что всё это было настолько нелепо, что стало родным.
Плед сполз с кровати, как сбежавшая третья сторона, не выдержавшая неловкости происходящего. Простыня под ними была тёплой, немного мятой, с едва ощутимым запахом стирального порошка и тела. Где—то под подушкой щёлкнуло – может, пружина, может, старая ложка, застрявшая в матрасе после чьей—то бурной молодости. Но ни один из них не обратил на это внимания.
Паша держал Валентину за запястье, но некрепко – скорее, как будто боялся, что она исчезнет. Его пальцы были тёплыми, чуть шершавыми, он вёл ими вдоль её руки, почти невесомо, будто проводил по поверхности воды. Он смотрел на неё, не отрываясь, с сосредоточенностью, от которой у неё перехватывало дыхание. В его взгляде не было похоти, не было торопливости. Там была нежность, удивление и осторожность человека, который впервые касается чего—то важного.
Дыхание Валентины сбивалось. Не от волнения – от слишком плотной реальности. Всё, что с ней происходило за последние дни, будто рассыпалось в пыль, и осталась только эта ночь, это помещение с облезлыми обоями, комиксами на простыне и человеком, который не делал вид, что он другой. Он просто был. Рядом.
Паша провёл ладонью по её щеке – медленно, с вниманием, будто проверял, действительно ли она здесь. Она закрыла глаза и кивнула, не произнеся ни слова. Кляпа молчала. И это было самым громким молчанием за весь вечер. Тишина стояла такая, в которой слышны даже внутренние сомнения. Но сейчас они умолкли.
Он вошёл в неё, как входят в воду, которая сначала пугает своей прохладой, а потом обнимает со всех сторон, впитывая. Не резко, не смело, а с осторожностью, с паузой – чтобы она успела привыкнуть. Чтобы не напугать. Чтобы не вторгнуться. Всё внутри у неё сжалось – от неожиданности, от чужого тепла, от того, что она действительно этого хотела. Хотела быть рядом. Быть нужной. Быть с ним.
Тела подстроились друг под друга, как две половины чего—то давно забытого, но всё же целого. Его движения были медленными, почти рассеянными, будто он всё ещё сомневался, правильно ли понял, можно ли, нужно ли, не перебор ли. Но её рука скользнула ему на шею – не как команда, а как приглашение. И это приглашение он понял правильно.
Сначала она чувствовала всё – каждый вдох, каждый миллиметр соприкосновения, каждый изгиб его тела, каждую точку давления. Потом границы размылись, всё слилось в единое дыхание, в общий ритм, в дрожь матраса под ними. Он двигался медленно, сдержанно, будто считал это процессом духовным, а не техническим. Она повторяла его движение, не задумываясь, но в каждом движении было принятие.