Кляпа. Полная версия - стр. 43
Он наклонился, поднял, повернул в руке:
– Клубника? Обожаю.
Валентина, побелев, попыталась что—то сказать, но от волнения шагнула назад, зацепилась за угол тумбочки, потеряла равновесие и лбом врезалась в открытую дверцу шкафчика.
Шумно стукнулась лбом, и боль пронзила лобную часть головы настолько резко, что глаза на мгновение заслезились. Отскочила, схватилась за стену, сдёрнула с неё расписание сантехника, поскользнулась на коврике и осела прямо у ног Паши, буквально приземлившись в самый центр абсурда – как иллюстрация к понятию «социальное самоубийство».
Он застыл на месте, будто не знал, что разрешено в такие моменты: бежать, помогать или извиниться за участие в реальности. Смотрел на неё сверху вниз, как на человека, которому срочно нужен либо врач, либо обнимашки.
Пауза длилась секунду. Потом он аккуратно подал ей руку. Осторожно, с заботой, будто она была из сахарной ваты. Помог встать. И тогда сказал:
– Вы… вы сегодня необычно яркая.
Голос чуть дрожал. Видимо, тоже переживал, что это свидание со случайностью вышло слишком насыщенным.
– Спасибо… это… йогурт, – прохрипела Валентина, указывая на пятно на колготках, туда, где и без комментариев всё выглядело неоднозначно.
За стеклянной перегородкой кто—то замер с чашкой у рта. Другой – прятался за принтером. Третий – будто искал бумагу в шкафу, но стоял в такой позе, что было очевидно: он участвует в наблюдении, не отрывая взгляда.
Кляпа довольно констатировала:
– Ты – символ женской инициативы. На твоём месте могла бы быть сама реклама прокладок, и то было бы сдержаннее.
Паша смотрел так, будто только что открыл для себя тайный смысл жизни – и этот смысл был в виде женщины с покатым плечом, пятном на колготках и выражением лица «ещё одно слово – и я заплачу». Он не просто улыбался. Он светился. Глаза – блестящие, искренние, восторженные – будто он наконец—то нашёл что—то, во что можно верить, несмотря на утреннюю доставку воды и разметку на полу.
Он сделал шаг ближе. Не опасно, не навязчиво. Просто подошёл – как человек, решивший, что сейчас, в этой секунде, начинается что—то важное.
– Вы знаете, я вообще не верю в совпадения. А вот сейчас – поверил.
Сказал спокойно. Без шутки. Без интонации «пикап для бедных». Просто и серьёзно. Валентина непроизвольно сделала шаг назад, но упёрлась в стену. Холодная плитка лопатками. Воздух стал плотным, как сцена в школьной пьесе, где декорации рушатся, а актёры забыли текст. А зрителей при этом полно. Каждый в своей бухгалтерии.
Паша, не давая ей времени ни на реакцию, ни на побег, достал из внутреннего кармана мятый флаер от доставки суши. Прямо поверх роллов и акции «четвёртый в подарок» стал писать – что—то уверенное, размашистое, с сердечком. Протянул ей листок, как розу, вручённую королеве бала, которую никто не выбирал, но почему—то выбрали.