Клуб «КЛУБ» - стр. 20
Как я добрался до дома, не помню. И не потому, что много лет прошло. Я этого не помнил никогда. Но, судя по тому, что сменился я в половине восьмого, а до «Сокола» добрался в половине первого, дорога была непростой. Родители еще с вечера уехали на дачу, квартира была в моем распоряжении, но мне нужен был лишь диван.
Разбудил меня в пять минут седьмого звонок телефона, явно не первый. Звонила моя однокурсница. Вы все с ней знакомы, так что я не буду называть ее имени. Или так: ее звали А. Мы с ней перезванивались время от времени, причем инициатива всегда исходила от А. И я не считал это каким-то знаком. Звонила – и звонила. Мы что-то обсуждали, много шутили. Или, так скажем, я старался шутить. Теперь-то я не уверен, что шутки были смешные. Она как-то назвала меня язвой. Но звонить не перестала.
Да. Так вот, я снял трубку, что-то ответил, обнаружил, что могу воспринимать окружающее, стоять, говорить, ориентироваться в пространстве и вообще почти трезв. Даже захотелось что-нибудь съесть. Кофе выпить. Позавтракать. Но опять не судьба.
А. говорила странно, очень серьезно, очень непохоже на наше с ней обычное общение. Слов я, конечно, не помню, той выразительности во фразе, что поразила меня в стихах накануне, А. не достигла. Но общий смысл меня поразил. Она сказала, что один из тех, кто входил в нашу компанию, сейчас переживает трудное время. Что он может… потерять себя? Или наоборот, не может найти себя? Или не хочет искать? Или хочет, но ему что-то мешает. Ну, как это обычно говорят женщины, пойди их пойми. В общем, трудно ему сейчас. И как я понял, сейчас, это именно сейчас, в субботу, четырнадцатого июня, тысяча девятьсот восьмидесятого года, в шесть ноль пять, нет, уже в шесть ноль девять, после полудня. И я должен поехать сейчас на Арбат, в дом Филатовой, чтобы его поддержать, подставить ему все то, что обычно подставляют друзья… Нет, коленка и подножка в том разговоре не упоминались. И я сразу поехал, не спорить же с красивой девушкой. Кофе только выпил с бутербродом с колбасой, что полноценным завтраком назвать, конечно, нельзя. Еще душ принял и рубашку сменил, в которой спал на работе и дома. А джинсы менять не стал, не было у меня вторых джинсов.
Ничего никому подставить я в этот день, точнее уже вечер, не сумел, потому что на Арбате я был в семь часов с минутами, у дома Филатовой уже стояли пожарные машины, зеваки и милиция. Пожар тушили в доме…
К чему я стал это рассказывать. Ни в тот день, ни после меня в этой истории ничего не беспокоило. Так, смешной эпизод. С мелким враньем и парой провалов в памяти. Но значительно позже одна мысль поселилась в мозгу и все не дает покоя. Я выключился на диванчике в комнате-сторожке на втором этаже в то время, когда на третьем этаже два начальника допивали пятую бутылку из шести. Утром на третьем этаже никого не было, да и не остались бы они на ночь. Но кто же тогда закрыл дверь на задвижку? Я сам не мог, поскольку после девяти (если не больше) часов сна с трудом стоял на ногах. Мой напарник до работы в ту ночь не доехал, он разбудил меня утром телефонным звонком. Никого из вас, как я понимаю, в ту ночь в здании не было. Так как же задвижка оказалась задвинутой?