Клуб избранных - стр. 8
Фрегат «Россия» с вечно пьяным шкипером опасно плутал в тумане политических страстей, рискуя налететь на подводные рифы сепаратизма и обломки рухнувшей в одночасье социалистической экономики. Как сказал в одном из интервью видный российский шахматист: «Мир остался прежним. Только клетки на шахматной доске поменялись местами!».
Чёрное стало белым, а белое – чёрным!
Герои были низложены, ориентиры потеряны! Прекрасное «далёко» было неясным, но уже не коммунистическим. Обитатели кремлёвских кабинетов застыли в тревожном ожидании. С каждым днём всё явственней ощущалась тяжёлая поступь чего-то неведомого и страшного.
А в это самое время огромной полупьяной бабищей с неумытым лицом и оловянным взглядом шагала по России Великая Смута.
В это смутное время в одном из кабинетов знаменитого здания на Лубянке, повернувшись спиной к окну, сидел в кресле генерал КГБ. Был он ещё не стар и обладал на зависть коллегам хорошим здоровьем и крепкой спортивной фигурой. Несмотря на огромное количество бумаг (в последнее время в Конторе появилась склонность к бумаготворчеству) и заседаний, ежедневно находил время для занятия спортом, поэтому рукопожатие у него оставалось сильным, взгляд ясным, а воля твёрдой.
На столе перед генералом лежал стандартный лист мелованной бумаги, на котором он утром собственноручно написал на имя председателя КГБ рапорт об увольнении из Конторы. Осталось поставить дату и подпись. Генерал умел принимать трудные решения. Он никогда не боялся ответственности и всегда работал на грани фола, рискуя сменить генеральский китель на тюремную робу. Ему везло, за что он вполне заслуженно получал награды и уверенно двигался вверх по карьерной лестнице.
Генерал покосился на «паркер» с золотым пером. Это был личный подарок Председателя ему на сорокапятилетие. Председатель уважал его за светлый ум, профессионализм и полное отсутствие в характере таких черт, как угодничество и чинопочитание. Он не был «паркетным» генералом и любил работать в «поле». Ему не раз приходилось глядеть в глаза смерти, после чего его спина потеряла пластичность и перестала гнуться перед высокопоставленными партийными функционерами. Последние всеми силами старались испортить ему осанку и последующую карьеру. После каждого скандала Председатель срочно отправлял его в очередную командировку «за бугор», а сам убеждал обиженного партийца, особо приближенного к телу Генсека, что не стоит сводить счёты с рядовым исполнителем, который находится на задании, на котором обязательно свернёт себе шею. Обиженный партиец, бряцая многочисленными «юбилейными» наградами, уходил удовлетворённым, и ситуация сглаживалась… до очередного скандала. Он понимал, что если бы не заступничество Председателя, то был бы он где-нибудь сейчас в Чите или на Сахалине простым опером.