Клинок Стэллы - стр. 34
После этого разговора прошло дня два, когда Ян вдруг повстречал свою мать. Ведь сколько времени прошло, прежде чем они встретились. Возможно, она хотела увидеть сына. Ян оторопел. Он глазам своим не мог поверить, что видит ее. А она смотрела на него, и в ее взгляде не было ни грамма раскаяния в соделанном ею. Скорее наоборот, ее взгляд был полон ненависти и ревности. Она не могла простить Яну то, что он перестал слушаться ее. Она, как решила для себя – прежде всего МАТЬ! И на этом покончено! Она – ГЛАВА его жизни! И послушание ЕЙ – СВЯТОЕ для него. Она его родила! Выкормила! Воспитала! И теперь он должен быть ее рабом до скончания века! А он, вместо того чтобы слушаться ее во всем, без ЕЕ ведома, связался с девкой! Этого простить Яну она не могла. Она сама желала выбрать ему невесту, именно САМА!
Именно таким, полным ненависти взглядом, она посмотрела на Яна при этой случайной встрече. Но ведь ничего случайного в этом мире не бывает. Ян поначалу оторопел, глядя на это чудовище, а потом…
Если представить себе село, деревню, и момент из ее жизни не самый простой, когда режут скотину на мясо. Для сельчан это в порядке вещей, но они всегда хотят, чтобы этот процесс прошел быстрее. Без мучений для животного. Но то для животного, а не для того демона в женском обличии, который предстал перед Яном. Тем более его матери. Как ничтожно выглядело это существо, которое убило его ребенка! Ян понял все. Она жаждала от него такой же реакции, но сильно просчиталась. Во взгляде Яна она прочла горькую любовь к ней. Наверное, горше полыни. Она поняла, что побеждена. Побеждена навсегда.
Внутри нее что-то заклокотало, и казалось, что это клокотание идет от ее сердца. Оскалив свою пасть и тихо зарычав, она пошла прочь. Более Ян ее не видел.
Был ясный день, когда баба Серафима и дед Антон ушли в забытье. Дед Антон уже приличное время не занимался огородом, а потому начали подниматься сорняки. Пришлось Яну заниматься прополкой теперь уже всерьез. Поначалу ведь он только помогал деду, и вот пришло время, когда он самостоятельно принялся за это дело. Был самый разгар дня, когда притомившийся Ян сидел за столом и пил чай с листом смородины. Он понимал, что далее грустить по Стэлле – дело без пользы. Он и так чтит ее память. Хранит ее скрипку. Некоторые вещи. Но жизнь требует свое. Вдруг заговорила баба Серафима:
– Ну вота и хорошо. Таперя нам и уходить можна. Так дед говорю?
«Да уж не бредит ли она?» подумал Ян и, подойдя к старушке, дотронулся ладонью до ее лба. Температуры не было.
– Так, Серафимушка, так, – проговорил дед Антон. – Вот и пришел наш час. Таперя внучек один не останется.