Клим Первый, Драконоборец - стр. 6
Он лежал, вспоминая свои грехи. Их накопилось изрядно, так как служба в спецназе не располагала к сантиментам. Взять хотя бы нынешний день, а вернее, ночь. Сотню с лишним положили, и хоть все убиенные – гниды, башибузуки и гаденыши, однако живые души. И все они – на совести майора Скуратова, не считая прочих-иных. Где повоевал, там и нагрешил, от Днестра до Туркестана, спецназ, известно, пленных не берет. Так что если считать по месяцу за покойника, срок на сорок лет потянет.
По месяцу? Это еще почему? А если по году?
Клима прошибло холодной испариной. Пять веков в чистилище – это уже перебор! Хотя сидят же люди, наверняка сидят… К примеру, Пол Пот или убивец Чикатило. А на нем что? Он невинных не губил, детей и барышень не резал, а исполнял свой долг перед Отчизной. Долг, и ничего личного. В общем, пятьсот лет и даже сорок – многовато. Слишком многовато! Ну, если какой черт заупрямится, так будут и другие аргументы.
Стиснув автомат, Клим ринулся в темноту. Что-то – будто бы ткань или тяжелый полог – хлестнуло его по щеке, взметнулась невидимая пыль, запахи дыма и жареного стали отчетливее. Ткань не пускала, старалась окутать его плотной пеленой, и он, бормоча проклятия, резанул ее ножом. Опоры за этой преградой не нашлось, и Клим куда-то провалился, но летел недолго, стукнувшись каской и плечом обо что-то твердое. Вскочил, не выпуская ножа и автомата, и завертел головой.
Просторная сумрачная комната, целый чертог со сводчатым потолком. Высокие окна зашторены, но кое-где пробиваются лучики света, разгоняя темноту. Пол из щербатых каменных плит, стены тоже каменные, и в них вбиты крючья с цепями и висящими на них плошками. Между крючьев – полотнища с неясными картинами, пара зеркал от пола до потолка и еще одно, овальное и небольшое, рядом с дверью. Под окнами – то ли сундуки, то ли комоды, в дальнем конце – стол с креслами и огромный чан, а за ними – статуя великана с угрожающе подъятой рукой.
Он посмотрел на часы. Семь утра – или, может быть, вечера? Потом обернулся. Сзади возвышалось гигантское ложе с балдахином на резных столбиках, занавешенное с трех сторон темной тканью. Собственно, ткань была и с четвертой стороны, но здесь зияла внушительная дыра, прорезанная ножом. Постель закрывала мохнатая шкура с брошенной поверх нее кучей тряпья.
– Значит, отсюда я и сверзился, – промолвил Клим. Подумал немного и добавил: – А бойцы мои где? Где лес и бандитский лагерь? Где Полуянов со своими охламонами? И где Кавказ? Это что за наваждение?
Задрав голову, он бросил взгляд вверх. Смотрел в потолок с одним желанием – чтобы тот рухнул поскорее и придавил его насмерть. Но своды, кажется, были прочными, хотя время оставило на них отметку в виде паутины трещин. Прямо над балдахином сиял прильнувший к камню солнечный зайчик и будто подмигивал ему, намекая, что нет здесь ни леса, ни бандитов, ни команды тридцать пять-шестнадцать, зато этот сумрачный покой, громоздкая мебель, крюки на стенах, чан и статуя – самая настоящая реальность.