Клетка от совести - стр. 24
Его лицо оставалось бесстрастным, но напряжение в сжатых губах и сведённых бровях выдавали глубокий внутренний конфликт. Это было не простое подчинение – это было разрушение всего, что связывало его с человеческим достоинством.
Каждое их движение, каждый едва слышный звук отдавались в стенах комнаты, которые, казалось, впитывали эти удары молчаливого унижения. Никто не осмеливался заговорить, даже вздох казался запретным.
Участники, стоящие по кругу, старались не смотреть, но ощущали происходящее всем своим существом, словно это касалось каждого из них. Их собственное бессилие стало невидимым, но тяжёлым грузом, который они не могли сбросить.
Катя прикрыла глаза рукой, а её плечи дрожали. Она не могла вынести этой тишины, этого ощущения неизбежности, но и сделать что-то, чтобы прекратить это, было невозможно. Её беззвучные рыдания смешивались с всхлипами Анны, но никто не пытался её успокоить.
Артем смотрел на это с робостью и волнением.
Вадим, циничный юрист, наблюдал за происходящим с холодной отстраненностью. Его глаза были устремлены на Игоря и Анну, но выражение его лица было трудно прочесть.
В его взгляде что—то промелькнуло, возможно, любопытство, а возможно, и мрачное удовлетворение от вида страданий других. Что бы это ни было, оно исчезло в одно мгновение, сменившись той же маской безразличия, которую он носил как вторую кожу.
Ольга стояла неподвижно, прижав руки к бокам. Она наблюдала за разворачивающейся сценой со смесью ужаса и ярости, резко и прерывисто дыша. Ее взгляд метнулся от Игоря и Анны к камере, как будто она могла усилием воли остановить это безумие. Но она знала, как и все они, что здесь не было ни спасения, ни пощады.
Кровать тихо поскрипывала под их движениями пока симфония отчаянной и нежеланной близости разыгрывалась помимо их воли. Комната сжималась все больше, стены сдвигались, а воздух с каждым мгновением становился все тяжелее.
Ольга стиснула зубы, ее тело дрожало от едва сдерживаемого гнева. Ей хотелось закричать, наброситься хоть на кого-нибудь, дать отпор этой несправедливости. Но она знала, что лучше этого не делать. Она на собственном горьком опыте убедилась, что сопротивление бесполезно, что с их похитителями шутки плохи. Она оглядела комнату, встречаясь взглядом с остальными, каждый из которых был отражением ее собственного смятения.
Лицо Кати было залито слезами, глаза опухли и покраснели. Она пыталась отвести взгляд, но ее взгляд то и дело возвращался к кровати, к телу Анны, извивающейся под Игорем.
И вот, наступила кульминация. Анна вздрогнула, её дыхание стало резким и прерывистым, словно она только что вынырнула из-под воды, а вздохи обрели громкость.