Клетка для сверчка - стр. 36
– Волка ноги кормят, – возразила Бойко. – Никогда не знаешь, где заработаешь. Мы с ней, в общем, из одной касты – мусорщицы. Но, согласись, я все-таки никогда не опускалась до таких махинаций.
Самокритика и самоирония были теми качествами Бойко, из-за которых Александра с ней и общалась. По опыту она знала – с наибольшей серьезностью относятся к себе полные бездарности. Бизнес Бойко был подозрителен, но она и не пыталась выдать его за служение высокому искусству.
– Гляди-ка, Алешина зашевелилась! – шепнула Бойко, не сводя взгляда с королевы аукциона, пока еще никак себя не проявившей.
На сцене появился первый бакелит – французские резные браслеты пятидесятых годов. Их желали приобрести сразу несколько агентов. Завязалась борьба, которая также закончилась в пользу Ольги – цена выросла многократно. Алешина несколько раз хмурила бархатные брови, чуть подергивала плечом, было видно, что энтузиазм вокруг лота ей неприятен. Когда торги закончились и браслеты унесли, она откинулась на спинку кресла с видом оскорбленного целомудрия. Бойко тихонько рассмеялась:
– Держу пари, это она купила. Она такое не упустит. Перепродаст втрое дороже, у нее есть постоянные клиентки среди продвинутых дам. Она умеет с ними обращаться… Да что говорить – современный браслет с пластиками в коллекции большого ювелирного дома стоит дороже золотого. Можно машину купить. Но там – марка, известный бренд, понты, как говорится, дороже денег. Люди сами придут и сами купят. А вот винтаж, пусть даже с клеймом, надо уметь грамотно впарить…
Александра слушала и не слушала. Она вновь потеряла из вида Ольгу. Внимательно осмотрев зал, художница убедилась – владелицы огромной коллекции среди публики не было.
– Извини, я отойду. – Александра направилась к выходу. Бойко негромко бросила ей вслед:
– Да не паси ты Исхакову, ничего с ней не случится. Она не такая овечка, как может показаться.
Александра резко остановилась, обернулась:
– О чем ты?
– Потом узнаешь, – довольно зловеще ответила Бойко. – Ее же, можно сказать, Эдгар воспитывал, ну и воспитал. Тот еще кадр…
– Ты и Штромма знаешь?
Бойко на миг спрятала лицо в ладонях, словно пытаясь раздавить рвущийся наружу смех, затем убрала руки. Она раскраснелась:
– Слушай, как ты вообще в это ввязалась?! Тебя не должно здесь быть! Ты вообще не из наших! Ты не знаешь никого!
– Меня наняли, и я делаю свою работу. – Александра старалась скрыть волнение и возмущение. – Все, удачи, увидимся.
Она быстро обошла весь зал, убедилась, что Ольга исчезла, бросила взгляд на сцену. Продавалась пара бакелитовых курительных трубок с бронзовыми накладками. Цена повышалась вяло. Происходило то, чего и опасалась художница, – изобилие редких и ценных вещей, представленных в одно время в одном месте, неизбежно снижало ценовой энтузиазм. «То ли дело эта вот Эльвира Кононова! – Александра взглянула на даму в синем, которая прямо-таки излучала благодушие и позитивный настрой. – Вот это действительно артистка – продавать дешевенький браслетик из каталога за пятнадцать тысяч рублей… А когда поймали за руку, принимать невинный вид и угрожать где-то за углом, без свидетелей… Вот ее бы нанять Штромму! Хотя… С такой помощницей по миру пойдешь!»