Клеопатра. Последняя царица Египта - стр. 32

Веселая жизнь в осажденном дворце и развитие любовных отношений, разворачивающихся в нем, были грубо нарушены двумя последовательно произошедшими событиями, которые немедленно вызвали действительно серьезные боевые действия. Маленькая принцесса Арсиноя, которая, как и все женщины рода Птолемеев, вероятно, была наделена сильным духом и бесстрашием, внезапно скрылась из пределов римских оборонительных рубежей в сопровождении своего nutritius (воспитатель, наставник. – лат.) Ганимеда и присоединилась к египетской армии под командованием Ахиллеса. Заговор, составленный, без сомнения, Ганимедом, имел своей целью возвести принцессу на трон, пока Клеопатра и двое ее братьев находились фактически в заточении на мысе Лохиас. И как только Арсиноя и Ганимед добрались до штаба египетской армии, они начали открыто подкупать всех офицеров и чиновников для достижения своей цели. Но Ахиллес, который вел свою игру, решил, что умнее будет остаться верным своему монарху и попытаться спасти его из когтей Цезаря. Вскоре между Ганимедом и Ахиллесом возникла ссора, которая закончилась убийством последнего, а его функции тотчас были взяты на себя его убийцей, после чего война пошла с новой силой. Перед смертью Ахиллеса Потин тайно связался с ним, по-видимому с целью обсуждения возможности убийства Цезаря и осуществления бегства царя Птолемея и его самого из дворца, прежде чем Арсиноя и Ганимед начнут контролировать ситуацию. О заговоре Цезарю сообщил его брадобрей, «суетливый человек, занимавшийся подслушиванием, чрезмерная робость которого заставляла его во все совать свой нос». И на пиру в честь примирения Птолемея и Клеопатры Потин был арестован и немедленно обезглавлен – смерть, которую поэт Лукан считает слишком хорошей для него, так как именно такой смертью умер великий Помпей. Пока, насколько можно судить теперь, Цезаря можно полностью оправдать за то, что он убрал этого злокозненного евнуха с дороги во избежание дальнейших бед. Потин принадлежал к той категории придворных, которая встречается на протяжении всей истории Востока и неизменно вызывает осуждение более нравственного Запада. Но все же следует помнить один факт, который говорит в пользу Потина: насколько нам известно, он одинаково энергично плел интриги как ради своего юного царя Птолемея, так и ради своего собственного продвижения, а его предательские шаги были направлены против угрожающего вторжения силы, которая безжалостно разрушала жизнь царских домов обозримого мира. Преступление Потина против проигравшего Помпея было не более подлым, чем многие из известных деяний царского двора, которому он служил. А того факта, что он, подобно двум другим участникам заговора, Ахиллесу и Теодоту, заплатил за свои дела кровью и жизнью, достаточно, чтобы избавить его, жившего в те далекие времена, от дальнейших проклятий.