Клён и братья Гнева - стр. 8
Он кивнул, а малыши захихикали, услышав новое слово. «Створение полтов», – прошептал Юль, и Рос, хрюкнув, зарылся носом в мягкую шкуру.
– После Вторжения осталось так же много вдовцов, – интонации в голосе Тео были чужими. Он явно повторял чьи-то слова. Кого-то гораздо старше и значительнее его самого. Того, кем он сам хотел быть.
– И таких как я – перецветов – можно будет неплохо пристроить.
Я улыбнулась. Не может быть, чтобы Тео и в самом деле собирался «пристроить» меня.
– Клен – перецвет, – глухо донеслось откуда-то из дебрей шкуры. Рос сдерживал новый приступ смеха.
– Перецвет, – средние близнецы выдохнули в один голос. Они тоже не смогли удержаться.
Я потрепала оттопыренные розовые уши братьев, облепивших меня с двух сторон.
– И что тут такого смешного? – но не выдержала и сама улыбнулась. – Хотя, конечно… Тео, а откуда это платье? Ну да, то, что держишь в руках?
– Тебе нравится? – он неловко распрямил в руках нежную ткань. Золото на ней неторопливо и благородно звякнуло. – Это… Мамино.
– Как оно может не нравиться, Тео?! – я поднялась с кресла, перешагнула через светлые макушки, чуть тронутые характерной рыжиной наследников Дома Шиори, и остановилась перед Тео, старательно изображавшим платьевую вешалку.
Почти не касаясь, легонько провела пальцем над ослепительной висюлькой: солнечно-рыжее переходило в чернь, плотно обволакивающую ярко-зеленые драгоценные капли.
– Ты заходил в комнату родителей?
Он кивнул. Я растрогалась еще больше. Мы старались обходить стороной заброшенные апартаменты мамы и папы, чтобы лишний раз не рвать сердца. Так что Тео совершил ради этого выезда большое усилие над собой.
– Я поеду на раут, – сказала я благодарно. – И непременно надену это платье. Только, наверное, придется подогнать под себя…
Он покачал головой.
– Ты сейчас выглядишь точь-в-точь как мама. Не думаю, что нужно что-то сильно менять.
Я благодарно улыбнулась брату. И средние, и младшие близнецы уставились на меня во все глаза. Они не помнили маму, и сейчас пытались представить, как она выглядела. Семейный архив погиб в волне Вторжения, и Тео оставался единственным из всех нас, кто представлял лица наших родителей.
– Тео, – сказал вдруг Юль тихо, но мы все услышали. – А ты… Твой Гнев… Он не может сделать так, чтобы у нас были портреты… Ну хоть один. Мама и папа.
Все молчали, но думали то же самое, что и малыш Юль. Я точно ощущала, что мы все с напряжением ждем ответа от Тео. А вдруг? Может быть…
Но Тео покачал головой:
– Даже пробовать не стану. Я совершенно уверен, что не смогу. Юль, Гнев действует только на физические объекты. Воссоздать или уничтожить можно то, что есть на самом деле. То, что можно… Скажем так – потрогать. Все картины без следа исчезли в волне Вторжения. Остались только воспоминания. И… Малыш, ты можешь сейчас потрогать пирог, который съел вчера?