«Классика и мы» – дискуссия на века - стр. 24
Вы спрашиваете, кто это сказал? В данном случае сказал это я. Если вы со мной не согласны, это не значит, что вы правы.
Для меня, для театрального деятеля, для многих любителей искусства Мейерхольд – фигура удивительная. Зачем их стравливать?! (С места: «Их сравнивали».)
Зачем их сравнивать в том смысле, что один нуждается в одном, а другой – в другом? Ну, а допустим Вишневский нуждался в Мейерхольде. Ну и что? А Мейерхольд нуждался в Вишневском. (Шум.) В данном случае Булгаков был воспитанник совсем другой школы, но почему говорить, что мы сосем кого-то, а нас, допустим, никто не сосет?! (Смех. Аплодисменты. С места: «Не вкусно!»)
Для вас не вкусно, а для других – вкусно. Это реплика – не вкусно, потому что… Грубо! (Шум.) Грубо!
Вы знаете, я хочу вот что сказать. Я не знаю, может быть, для вашей аудитории это вещи естественные. Не нужно враждебности! Мы, слава богу, ее пережили! (Аплодисменты.) Ваша воинственность на чем-то замешана не очень хорошем. (С места: «На Багрицком».) (С места: «А ваша воинственность?»)
Е. Сидоров. Товарищи!..
А. Эфрос. А моя на том, что я работаю, ставлю спектакли, но они почему-то подвергаются сомнению, говорят, что я сосу Тургенева.
Е. Сидоров. Анатолий Васильевич!.. Разрешите мне, пожалуйста!..
А. Эфрос. Между тем как это совсем не так. (Шум.)
Е. Сидоров. Анатолий Васильевич, подождите, я поговорю с залом.
А. Эфрос. Товарищи, я вас предупреждал…
Е. Сидоров. Перестаньте, я вас прошу, кричать! Будьте толерантны, уважайте себя! Слушайте оратора! Это же стыдно – кричать, вести себя как на стадионе.
А. Эфрос. Теперь вы знаете…
Е. Сидоров. Здесь не «Спартак» играет, здесь происходит совершенно другое.
А. Эфрос. Ничего, все нормально.
Е. Сидоров. Нет, я думаю, что ненормально! Дискуссия идет…
А. Эфрос. Я думаю, что ненормально то, что все пошло в одном русле, но я думаю, что найдутся люди, которые выступят так же, как и я, или вслед за мной, вот тогда будет дискуссия, и посмотрим, кто победит. Я только считаю, что победить должен, как теперь говорят, мир, потому что иначе плохо будет – и всем будет плохо. Вы вот говорите насчет меча. Так вот вы вспоминайте прошлое.
И еще я хочу сказать вот такую вещь. Я просто представил себе так. Вот у нас, знаете, было такое время. Вот кто немножечко, как только чуть-чуть смелее, яснее, определеннее начинают говорить… я помню, как газеты пестрили тем, что, понимаете, все били Евтушенко, Вознесенского. Ну, черт возьми, это замечательные поэты, и они пережили то, что их били. И немножко испортились от того, что их били. (