Классические тексты дзэн - стр. 60

И здесь, в школе Хуэйнэна, Чань выступает как противовес глобальной имперской культуре – культуре начетничества, поклонения письменным трудам, формальны объяснениям. И привлекательным он становиться именно как «нечто другое», противоположное этому «поклонению письменам». В своей глубинной сути, он не революционен, он вполне традиционен, поскольку говорит именно об изначальной мудрости», «мудрости возвращения к истоку».

Здесь мы видим особый мотив «необразованности», отсутствия знания, потенциальной непереносимости всякого книжного слова. В определенной мере он соотносится с даосскими мотивами истинного знания как «анти-знания», истинной мудрости – как противоположности обыденным человеческим знаниям: «Устрани мудрецов и не будет больше глупости», «Знающий не говорит, говорящий не знает» («Дао дэ цзин»). И здесь перед нами предстает весьма необычный пантеон патриархов Чань, которые либо были абсолютно безграмотны, либо принципиально не признавали никакие «письмена». Версия о «безграмотности» всех великих патриархов Чань сложилась, безусловно, под воздействием народной и даосской традиции, где незнание приравнивалось к истинному и окончательному знанию. Так фольклорная версия, позже перекочевавшая в ряд письменных источников, утверждает, что Второй патриарх Чань Хуэйкэ был безграмотным дровосеком, в то время как он вышел из образованной конфуцианской среды. Традиционные картины изображают шестого патриарха Хуэйнэна рвущим сутры, а в народных историях и в окончательном варианте «Сутры Помоста» он фигурирует как абсолютно безграмотный человек, так и не выучивший до конца жизни ни одного иероглифа. Вместе с этим многие историки высказывали доказательное предположение о том, что на самом деле Хуэйнэн был человеком замечательно образованным. Не случайно его речи наполнены дословными цитатами из сутр и аллюзиями многих классических буддийских изречений.

Несмотря на обширность работ о Хуэйнэне и его школе, лишь крайне небольшое их количество можно отнести к сравнительно полным историческим источникам, и то с большой долей условности, учитывая по большей степени их малую надежность. Прежде всего, эта сама «Сутра Помоста», особенно ее первая глава, собственно посвященная жизнеописанию Хуэйнэна, а также седьмая глава, касающаяся встреч Хуэйнэна с учениками и небольшая часть десятой главы.

Одним из первых относительно надежных источников о жизни Шестого патриарха является «Лэнцзя ши цзы цзи» («Хроники учителей и учеников Ланкаватары», 720 г.), оставленные монахом Цзинцзюэ [20, 1283–1291]. Никакой биографии Хуэйнэна, особенно столь яркой и привлекательной, подобно той, что содержится в «Сутре Помоста», здесь мы не находим. Однако в трактате встречается список десяти учеников Пятого патриарха Хунжэня, и среди них – имя Хуэйнэна. Можно ли доверять такому источнику и не является ли он еще одним более поздним вариантом «дописывания» истории Чань? Представляется, что «Лэнцзя ши цзы цзи» в этом плане достаточно объективен, в частности, в качестве доказательства его надежности Ямпольский приводит тот факт, что он составлен школой, которая относилась достаточно враждебно как к Хуэйнэну, так и к его ближайшему последователю Шэньхуэю, и как следствие авторам трактата не было смысла приукрашать действительность [139, 64].