Кладоискатели - стр. 18
Матвей перекрестился судорожно. Теперь думай что делать. Первой мыслью было – убраться отсюда подобру-поздорову. Его судьба пощадила, так не медли, беги! Лошадь выпряги и скачи на все четыре стороны! Нет, на четыре стороны не надо, а надо домой, в Россию. Воспоминания о доме направили его мысли в другое русло. Он-то домой вернется, а Прохор-бедолага – никогда. Слуга он был, конечно, кой-каковский, враль, неряха, да и подворовывал. Но он жизнь хозяину спас. «Спасибо тебе, Прохор». Матвей поклонился в сторону лужайки, где лежал убитый.
А может, я не так все было, может, и не он меня спас, а слепой случай. Но все-таки Прохора в лесу бросать негоже. И опять же Виктор… Он хоть и католик, да ведь Матвей с ним почти что дружил. Ну не дружил, а так… поговорить любил. С Виктором не подружишь, он хотел во всем свою выгоду иметь. Но ведь довез до Варшавы! Как обещал, так и сделал. Что ж его, мертвого, да с таким удивленным лицо» здесь бросать? Нет, так не пойдет. Похоронить надо, отпеть Виктора и его людей по католическому обряду, Прохора – по православному. Этого, в маске, тоже, поди, по католическому. Теперь у него не спросишь, в какой вере крещен, лежит как бревно, со шпагой в руке. Кто его подстрелил-то? Наверное, Шамбер. Даже если французская нация выиграла справедливый спор, Виктор с утра был более для опохмелки пригоден, чем для боя. А такой выстрел могла влепить только твердая рука. Шамбера, очевидно, захватили в плен и увели с собой так называемые разбойники.
Смертельно хотелось выпить. Неужели эти негодяи все вино перепортили? В карете было полно битых бутылок, лужа вина на полу смешалась с кровью. Он начал выкидывать негодную посуду – у всех бутылок было отбито горло, словно тесаком по ним лупили. Он поднял бочонок, может, хоть на дне остался глоток? Бочонок был пуст, если не считать приклеившийся ко дну золотой луидор. Он-то как сюда попал?
И тут он вспомнил о припрятанной, в плащ закутанной бутылке. Ух, повезло. Матвей взломал сюргуч. Вот и помянет он всех разом! На драгоценное бургундское не похоже, эдакую кислятину в Париже продают в любом занюханном трактире по два су за ведро. А тяжеловата бутылка-то! Что там на дне перекатывается?
Он хотел вылить остатки вина на землю, но удержался, допил до конца. На дне бутылки были золотые монеты и… да это же алмазы! Пять штук… величиной похожие на тот, в булавке, что Виктор забрал у него перед дуэлью. Ну и дела! Значит, Сюрвиль тайно вез в Варшаву золото и ценности. Чьи? Зачем? Этого Матвей никогда не узнает. Да и не надо ему этого знать. Одно точно: с ним Виктор рассчитался сполна.