Кладбище с вайфаем - стр. 4
Но все равно – хорошо же побывать минуты полторы народным трибуном.
С утра пораньше мне в личное сообщение пришло небольшое, но яркое послание от неведомой мне поклонницы.
Приятное послание, не скрою.
Сначала – различные неизбежные “глотки свежего воздуха в этой затхлой атмосфере”. Ну, не буквально так, но похоже в целом.
А в конце – “Спасибо вам, большой красивый человек”.
Тут я окончательно приосанился и пошел смотреться в большое зеркало в прихожей, для масштаба поставив рядом с собой кухонную табуретку.
Вышел я нынешним утром из дому и тут же, во дворе, стал свидетелем совершенно удивительной, чтобы не сказать сюрреалистической, сцены.
Посреди добротного, еще не посеревшего от невзгод сугроба стояла большая открытая коробка с кремовым тортом – совершенно не тронутым, резко и живописно выделявшимся на белом фоне своими розовыми и зелеными розами – ну, вы знаете эти цвета.
Но это не все. Вокруг торта с очень торжественным видом сидели четыре дворняги, сосредоточенно, в гробовом молчании уставившиеся на это рукотворное чудо света.
Молились, что ли? Или что-нибудь праздновали? Свадьбу? День рождения? И откуда там вообще оказался совершенно целый торт?
Все непонятно. Много, вообще-то, в нашей жизни всякого совсем непонятного. И это прекрасно, я считаю.
Вез меня по центру таксист-кавказец. Немолодой, моих примерно годов.
Я с таксистами всегда завожу разговор. Привычка. Интересно. Расспрашиваю, кое-что рассказываю и сам.
Этот, нынешний, был немногословен, но слушал внимательно и с вежливым интересом. Я ему устроил маленькую экскурсию. “Когда-то давно, еще до моего рождения, – рассказываю я ему, – памятник Пушкину стоял не здесь, а вон там”. Он старательно, вежливо, но молча изображает интерес. “А это, – говорю, – самый старый в Москве бульвар. Тверской называется”. Кивает.
Когда мы проезжали мимо Никитских Ворот, я опять говорю: “Вон там, в той большой церкви, венчался Пушкин”. Кивает. “А здесь, в этой маленькой, крестили Суворова”.
Наконец, он размыкает уста и произносит: “Раньше вообще порядок был”. Может быть, и правда?
Ко всем текущим событиям, происшествиям и процессам мы жадно ищем исторических аналогий и рифм не потому, что они нам что-то всерьез объясняют, а потому, что так нам легче их переживать.
Ну, типа того, что по поводу небывалого снегопада или неслыханной, наоборот, жары мы тут же вспоминаем, что тридцать семь лет тому назад были зафиксированы примерно такие же снегопад или жара.
И мы успокаиваемся. Не совсем, но хотя бы чуть-чуть.
Что уже неплохо.
Кто смеет утверждать, что наша жизнь скучна и легко предсказуема? Вот уж ничуть не бывало.