Клад монахов. Книга 2. Хозяин Верхотурья - стр. 66
И добралась до трупа. Передохнув, перекрестилась сама, прочитала молитву как смогла, и только после этого дрожащими руками закрыла бойцу глаза. Села на пенек и стала осматривать все вокруг. Что же заставило ее повернуться в сторону корней ели, наклонившейся над обрывом, потом так и не смогла вспомнить.
Но только то, что ведомые каким-то непонятным путем, глаза ее среди корешков точно нашли нечто очень важное, Дарья ощутила всем своим существом. Вздрогнув, она похолодела и начала креститься, приняв нечто за Лешего. Ноги ее от страха отнялись, язык примерз к зубам, а сердце готово было выпрыгнуть из груди…
И если бы не эти самые глаза Лешего, скатилась бы она по круче вниз! Но глаза… Жалкие, тоскливые, с такой же болью… Они не были страшными! И тут до нее дошло. – Это же глаза человека!
Внимательно присмотревшись, она увидела рваную, грязную одежду и руки, вцепившиеся в корни. Это был человек! Дарья перекрестилась. – Господи, спаси и сохрани!
А потом перекрестила Лешего. – Сгинь, нечистая сила!
Но нечистая сила не собиралась сгинуть. Это даже как-то обрадовало.
– Де-де-де-фь-кя… – еле слышно донесся до нее хриплый голос.
– Брысь, уйди нечистай! – уже смело произнесла она, по облику разглядев в Лешем монаха. Неожиданно вспомнился разговор Сысоя с Рюмкиным про какого-то монаха, которого искали они у обрыва. И от таких мыслей улыбнулась. – Монах?! Тот самый? Во, дает! Ишь как распласталси на кореньях: и руками и ногами за корни хвататси…
Подошла поближе. – Точно, монах! Лежит себе на кореньях!
И усмехнулась. – Ну, Сысой, черт рыжай, ты хотел ево прикончить, а я вот возьму и назло тобе помогу ентому монаху!
Мысль, проскочившая в ее женском мозгу, была приятна. – Хоть чем-то, да смогу отомстить подлому Сысою!
И страх, и неуверенность исчезли сами собой, оставив место практической сметке.
– Эй, монах, ты чо туды забралси? – начала она разведку. Монах глазами показал наверх. Дарья усмехнулась. – Ишь как сдрейфил Сысоя – до сих пор боитси поднять башку!
И уже дружелюбно кивнула. – Слазь! Оне ушли… Тобе как звать-то?
– Те-те-те-ре-н-тий… – произнес монах, стуча зубами от холода и едва удерживаясь от потери крови: если бы не удачное сплетение корней, на которое он улегся, столько времени на одних руках ему бы не продержаться было. Руки и ноги его затекли от той хватки, с которой цеплялся он за жизнь, особенно после того, как на его глазах красноармеец напоролся на острие сломанной березки. А под ним таких берез было несколько. Уже несколько часов он сжимал руками корни. – Не-не-не моку…