Кит - стр. 12
Из- за своей врождённой, и годами подпитываемой стеснительности, Н. не стал рисковать заводить новых знакомых и решил вернуться в дом. Н. очень помогла бы сейчас помощь его вчерашнего попутчика, но тот куда-то пропал. Н. вернулся к Лестнице Иакова.
– Что ж. – подумал Н – тут нет ничего запрещённого, так ведь? К тому же эта лестница не даст мне покоя.
Н. ступил на первую ступень и остановился. Чёртова стеснительность боролась с любопытством и, пока что, не собиралась сдаваться, но тут же проиграла, когда сверху донёсся глухой звук.
– Там кто-то есть. – сказал Н. сам себе шёпотом – значит нет ничего плохого в том, чтобы подняться, верно?
Он не стал отвечать на свой вопрос и начал подниматься. Ступени были липкими, наверняка облиты пивом. В углу каждой ступени были несколько окурков, а ветхие перила были усеяны чёрными точками, скорее всего об них тушили эти окурки. Н. стал вглядываться в надписи на ступенях. Те были сделаны чем попало : краской, карандашами, лаками для ногтей, некоторые были вырезаны. Так же присутствовало несколько рисунков. Особенно в глаза бросался небольшой портрет девушки на предпоследней ступени. Н. даже остановился, чтобы разглядеть его по лучше. Он был выжжен на ступени. Длинные волосы, пухлые губы, веснушки мило опоясывали переносицу. И эта улыбка! Способная ослепить даже через выжженный на грязной ступени портрет. Под портретом была надпись, по предположению сделанная художником : первые четыре буквы были выжжены, остальные вырезаны.
– Она здесь никогда не была. Ожившая мечта. – почёл Н. вслух и пошёл дальше.
Чердак был переделан под второй этаж очень умело : укреплённый пол, покрытый коврами мог выдержать двадцать человек. И можно было не переживать о том что заденешь головой потолок : до него было метра два. Так же здесь были вездесущие в этом месте диваны.
– И где они их набрали? – Подумал Н.
Помимо диванов тут имелось пара кресел, а так же Н. разглядел маленький стол. Освещением здесь служило солнце, проникающее через большое чердачное окно, напротив которого сейчас в кресле сидел человек перед маленьким телевизором. Светило уже начало заходить, поэтому освещение начало походить на тамбур поезда. Видимость уже не превышала двух метров вглубь чердака, до ближайшего скопления диванов. Н. направился к человеку в кресле, но, не дойдя до него пару шагов, споткнулся об бутылку и распластался на полу. Падая Н. зацепил пепельницу, которая стояла на оказавшимся рядом низком столике. Бычки и пепел разлетелись по его голове, а жидкость из бутылки успела пропитать правую штанину джинсов, перед тем как Н. поднялся. Не смотря на эту комическую сцену и теперешний внешний вид Н., человек в кресле не разразился смехом. Голый по пояс, в халате, пляжных шортах и домашних тапочка он смотрел на Н. с дружеской улыбкой на гладковыбритом лице. Тощую грудь человека в кресле украшал портрет девушки. Странность этой татуировки заключалась в том, что невозможно было чётко разглядеть хоть одну черту лица девушки. Кроме длинных чёрных волос всё было размыто. Можно было подумать что тату-мастер был пьян, когда делал её.