Кистень - стр. 43
— А разве вы не?..
— Нет, нас просто часто путают, — появился рядом Михаил. — Нам, наверное, лучше с вами поехать? В городе и заночуем. Надо будет ещё родителям Ивана позвонить, сообщить.
Он замолчал и вздохнул.
— Ладно, поехали, — махнул рукой майор. Потом, увидев, что студенты все ещё тут, ещё раз махнул: — А вы идите, идите, не стойте тут. Все — по домам.
***
То, что случилось, было настолько нелепым и страшным, что разговаривать об этом никому не хотелось. Мика чувствовала себя опустошенной и совершенно разбитой. Она забыла о своей папке и этюднике, и если бы не Роман, они бы так и остались около разбойничьего камня. В висках почему-то стучало: «Ну вот, называется, отдохнули и повеселились, ну вот, называется, отдохнули и повеселились, ну вот…»
То безмятежное или почти безмятежное утро с липкими черешневыми косточками на асфальте казалось чем-то далеким и недосягаемо-счастливым.
Остальные, наверное, чувствовали себя ненамного лучше, потому что, едва добравшись до базы, начали расходиться по своим домикам, и только трое или четверо парней отправились на берег — снова жечь костер.
— Мика… Микаэла, — неожиданно окликнул её Кайсаров, когда она собиралась уже взобраться на свою веранду. Мысль была одна — упасть носом в подушку и постараться отключить все возможности думать и вспоминать. Но не тут-то было. Ромка покосился, но промолчал.
— Я прошу тебя… — начал Кайсаров.
Он хотел самым категорическим тоном потребовать от этой девчонки, чтобы она больше никуда тут не ходила — ни одна, ни с кем-то. Потому что если археолога убили, а она что-то видела… А она что-то видела, он это прекрасно чувствовал. Но что?
Она послушно подошла и подняла на него измученные глаза. Вчера в это же время они безмятежно пели дуэтом. А потом… потом он поцеловал её руку и сразу же после этого погасли две свечи. Когда-то давно бабушка говорила маленькой Мике, что неожиданно погасшая рядом с человеком свеча означает чью-то скорую смерть. Вот и не верь после этого в приметы…
Он хотел разговаривать с ней строго, очень строго, чтобы она поняла, но вместо этого задумчиво произнес:
— И, все-таки, я хотел бы знать, что тебя сегодня днем так напугало на кладбище.
— Вчера… — почти беззвучно ответила она.
Он не понял, не расслышал.
— Что?
— Ничего. Меня ничего там не пугало, Арсений Игоревич. Извините, я очень устала…
— И ещё одной убитой собаки не было?
— Почему, была. Иннин муж её убил, это был его пес.
Почему она опять не говорит правду? Не врет, но и не может рассказать, как все было на самом деле. А ведь это очень просто — начать с того, когда она увидела около могилы Ивана — спустя четыре часа после того, как его убили. Потом — о том, что они видели в доме Стрельцовых, а главное — около дома. И, наконец — странные глаза Семена и разбойничий кистень в его руках. И что после этого подумает о ней Кайсаров? Да то же, что любой здравомыслящий человек — у неё не все в порядке с головой.