Кислый виноград. Исследование провалов рациональности - стр. 15

Теперь я хочу перейти к изучению более существенных коннотаций рациональности. Сказанное ранее не мешает нам говорить о самоубийстве, убийстве или геноциде как о рациональном поведении. Точно так же не было приведено никаких доводов в пользу того, чтобы исключить из области рационального танец для вызывания дождя у хопи, изучение гороскопа перед тем, как инвестировать в ценные бумаги, или решение вернуться домой, если дорогу перебежала черная кошка. Если говорить строго логически, существует и такая возможность, что весь мир участвует в заговоре, чтобы помешать мне добиться цели, и в слабом смысле, вероятно, для меня было бы вполне рационально действовать на этом основании. Однако ясно, что этот смысл слишком слаб. Нам требуется более широкая теория рациональности, которая выходит за рамки чисто формальных соображений предыдущего раздела и позволяет внимательно присмотреться к существу желаний и убеждений, которые участвуют в действии. Мы хотим иметь возможность сказать, что действовать рационально значит действовать непротиворечиво на основании убеждений и желаний, которые являются не только непротиворечивыми, но и рациональными.

С другой стороны, не стоит до такой степени расширять понятие рациональности, чтобы оно охватывало все положительные свойства, которые нам хочется придать нашим убеждениям и желаниям. Я утверждаю, что между слабой теорией рациональности и полной теорией истины и блага имеется место для широкой теории рациональности, а также потребность в ней. Заявить, будто истинность является необходимым условием рациональных убеждений, значит просить слишком много; но заявить, что достаточно непротиворечивости, значит запросить слишком мало. То же, пускай и более спорно, относится к рациональным желаниям: требование непротиворечивости слишком слабое, требование этического блага – слишком сильное.